Тут он спрыгнул с самолета и подошел к соседней пальме, присматриваясь к чему-то.
— А что, собственно, тебя напугало?
— В свете происходящих событий не знаешь, что еще может произойти… — Вдруг барабанщик замолчал. — Он снова был тут, — настороженно говорил он. — Следы. Он снова приходил ночью.
— Кто он? — не понимала я, о чем это он.
— Смотри! — Он указал рукой на ствол пальмы.
Я подошла к Мифу и поняла, что его встревожило. Под пальмой просматривались нечеткие, размывающиеся дождем следы крупной кошки. А ствол ее был исцарапан явно сильными когтями.
— Навскидку, леопард или пантера, как думаешь? — спросила его я.
— Даже не знаю.
— Ну дикие животные нам не опасны. Главное, чтобы на этом острове диких аборигенов не обнаружилось. С ними я общий язык не найду, — попыталась приободрить его я.
И это мне удалось, потому как в следующую минуту мы дружно хохотали, отлично понимая, что остров необитаем.
— У меня уже истерика на фоне голодания, — шутила я. — Пора бы подкрепиться!
И мы отправились на поиски съестного.
Теперь за запасами еды мы ходили вместе и могли унести вдвое больше. Бродя под дождем в джунглях, в которых он мало ощущался из-за густоты крон, мы обнаружили какие-то грибы и ягоды. Первые напоминали наши привычные лисички, но зачем они в джунглях? А ягоды — по сути своей малина, только гораздо крупнее, чем в нашей полосе. Листья были с трудом узнаваемые, огромные, стебли с колючками, как у ежевики, но то, что ягода была местами полусъедена, возможно, птицами или мелкими грызунами, говорило о пригодности к употреблению. Чего нельзя было сказать о так аппетитно выглядевших грибах. Но мы на радостях набрали и того и другого полные корзины, которые сплели из молодого тростника. Чуть позже сходили за водой, и, пока вносили провиант в дом, наши грибы успели растащить мелкие обезьянки. Раньше мы их что-то не видели, а может, просто не замечали. Вот шустрые ребята, утащили и быстренько слопали. Но в этом есть свой плюс — мы с Мифом теперь знали точно, что эти лисички-переростки можно есть, и решили завтра за ними снова отправиться.
Понемногу я стала привыкать к этому острову, еды здесь хватало, правда приходилось все в сыром виде употреблять. Если б не экономия энергии, я бы могла с легкостью зажарить рыбу, например, но пока не судьба. В принципе, меня и сырая очень устраивала. А в ловле оной очень везло, мне всегда попадались крупные особи, и ловила я их практически голыми руками. Миф только удивлялся, иногда досадовал, что не так ловок, и все же радовался моему сытному улову.
— О, мое полотенце. — Я вытащила из воды полощущееся в волнах полотно. — И как это его не унесло дальше.
Я выжала его и отнесла в кабину.
— Давай еще раз поплаваем, — предложил Миф.
— Да мы и так мокрые от этого нескончаемого дождя. Но впрочем, я не против. — Я одарила его своей улыбкой.
И мы, как дети, резвясь, помчались в море. Разлетались брызги из-под ног. Теперь я уже не нуждалась в его поддержке. И могла плыть быстро и легко, практически не уставая. А он все время отставал от меня, так что приходилось на время замирать и ожидать его. Что ж я могу с собой поделать, если я чемпион по плаванию с детства, притом побеждала даже среди взрослых мужчин. Но потом, видя нездоровый интерес к моей личности отдельных служб, отец свернул подобные соревнования. Так что кубок мира по плаванию в четырнадцать лет был моим последним трофеем.
А сейчас я вновь ощущала единство с водной стихией, как вчера, она меня переполняла изнутри, била живительным ключом, заживляя мои раны и наполняя понемногу хранилища. Я все отчетливее стала чувствовать свое второе тело, правда, еще не полностью, но хоть что-то. Это уже прогресс. Я ныряла, извивалась, как уж, под водой, наслаждаясь сильными потоками. Миф выдохся гораздо раньше меня и вышел на берег. Я же еще несколько поплескалась в волнах и вышла вслед за ним.
— За тобой не поспеть, — еще не отдышавшись, говорил Миф.
— Что поделать, хотелось всласть поплавать, — объяснила я. — Давно не позволяла себе подобного, особенно учитывая мое недавнее долговременное обездвижение.
— Понимаю. Мышцы требуют движения.
— Что-то похолодало, — выжимая волосы, заметила я, ежась от ставшего холодным дождя.
— Дело к ночи. Пойдем сушиться, — сказал блондин, вставая с большого обломка пальмы, валявшегося на берегу.
Мы ушли в наш дом. Но там тоже нежарко было, а в мокрой одежде не согреться. Пришлось все снимать и развешивать на панели. Теплое одеяло не согревало. И в эту ночь мы спали рядом, спина к спине, так было намного теплее. Сразу пропала дрожь, пробегавшая волнами по всему телу, но зато появился жар, приливающий изнутри. О, опять этот приступ непонятного влечения и желания. Я усилием воли подавляла желание повернуться и обнять сильное мужское тело, которое я сейчас ощущала лишь спиной. Но даже это малое соприкосновение пробуждало во мне ураган страсти, разгорающийся все больше и больше, заставляя вздрагивать сильнее, чем от холода.
— Люсь, ты еще не согрелась? — послышался голос Мифа.
Я решила промолчать, прикусив губу. А он, о Боже, он повернулся, прижавшись ко мне всем телом, и обнял. Теперь его горячие ладони лежали на моем животе, от чего у меня аж дыхание перехватило. Я нервно сглотнула, стараясь не выдать того, что не сплю. Но дрожь промчалась по всему телу. Тут Миф протянул одну руку мне под шею и еще плотнее сжал в объятиях, так что одна его рука уже лежала вдоль моего плеча, а локоть второй накрывал мою прохладную после купания грудь. Теперь мое дыхание вовсе сбилось, я даже закашляла. Миф получше укутал меня и себя в одеяло и принял ту же позу, разместив руки в тех же местах. Я же от каждого его движения вздрагивала, но не открывала глаз, терпела. В итоге над ухом послышалось тихое сопение, а я еще долго прислушивалась к своим ощущениям, которые понемногу стали утихать, позволяя заснуть и мне.
— Что же ты хочешь? Гормоны бушуют, — откуда-то появился голос Миллхорра.
— Гормоны?! Я уже давно не подросток, — заявила я. — Да и будучи подростком, не помню столь высокого проявления озабоченности.
— Ты дракон, этим все сказано. У людей такого не бывает. Конечно, встречаются особые исключения и у них, но так, как у драконов, нет.
— Это что ж получается, по драконьим меркам я только подросток?
— Не совсем так, просто это период линьки, а она всегда сопровождается бурным гормональным всплеском. Как же нам с тобой быть. — Он задумался.
— Ты о чем?
— Да все о том же. Ты вроде бы скоро будешь готова к дальнейшему обучению, но не сможешь улететь, если потратишь эти запасы на него. И в то же время я должен успеть тебя хоть чему-то научить… — В его голосе чувствовалась досада.
— Я скоро улечу, и мы продолжим учение уже дома. Как думаешь, я вообще смогу улететь?! — робко спросила его я.
