— Может, водка некачественная? — предположил Павел, переглядываясь с Андреем.
Андрей открыл вторую бутыль. Налил, попробовал и, сморщившись, констатировал: — Не, хорошая! — Закусив все тем же пирогом: — Это Алекс просто сильно раскипятился.
— Да где тут не раскипятишься. Нам хреново. А ему подавно, — глядя на севшего за столик и сжимавшего руками опущенную голову Алекса: — Считай, что часть себя потерял.
— Эт точно! Как они жили, как близнецы, будто единое целое. И если гибнет один из них, то непременно вскоре погибнет другой, — дополнил его Андрей.
— Она для меня — ВСЕ! Я не смогу жить без нее… — как какое-то заклинание, повторял сидевший за столиком Алексей, не замечая друзей вокруг. Потом потянулся за второй бутылью, не обращая внимания на Андрея, который явно не хотел ее выпускать из своих рук, но пришлось. Выпил прямо из горла, поставил на стол. И только сейчас друзья заметили катящиеся по его щекам крупные слезы. Без малейшей гримасы на лице. Ни один мускул не дергался, лицо было просто каменным, глаза потухшие и безразличные, только слезы, выдавая его состояние души, тихо стекали и капали на скатерть. И кто сказал, что мужчины не плачут — не плачет только камень или сталь, а это все же человек с живым и чувствительным сердцем. Другое дело, что мужчины несколько иначе переносят такие потрясения, возможно, даже они ранимее, нежели женщины, потому что стараются сдерживать свои порывы эмоций и чувств внутри, не дают им прорваться наружу, хотят подавить их, а это очень тяжело вынести.
Тут уже и Фим подполз и присоединился к «залитию» горя…
Алексей, уставившись на ночное море сквозь распахнутые створки окна, о чем-то думал, что-то вспоминал, не замечая разговора постепенно хмелеющих товарищей. Он представлял ее лицо, смеющиеся синие глаза, на которые всегда спадали непослушные пряди серых с серебристым отливом волос — иногда казалось, что ее волосы в ночи светятся призрачно и волшебно, — улыбку. И наконец, в его памяти нарисовался весь ее силуэт. Она была невысокого роста, со стройной, словно выточенной, фигурой. Она сейчас ему представлялась в длинном концертном платье, с нежной кружевной отделкой на шнуровке, в просветах которой немного выглядывала пышная грудь, приподнятая туго затянутым кожаным корсетом.
Как она над ним всегда подшучивала, если он на чем-то настаивал, не признавая свою неправоту, но ей удавалось это ему наглядно доказать. Она заливалась смехом и называла его «Смурфик-Умник» (как известно из мультфильма про смурфиков, Умник не очень-то умом отличался). Причем эти доказательства происходили чаще всего в присутствии всей группы. От чего он пыхтел, злился, только что не синел от злости, а то точно смурфом стал бы, и за это он всегда божился и обещал изловить проказницу и высечь ремнем, да не простым, а своим рокерским, с огромными заклепками-шипами. Иногда даже, в порыве злости, после очередного прилюдного «опускания ниже плинтуса», он срывал с себя шипованный широкий ремень и мчался за уже прочитавшей его мысли в глазах еще до того, как он снял ремень, Люсей. Она с азартным визгом убегала по коридорам здания, в котором находилась их студия, а он ей вслед рычал о ее ближайшем будущем. Которое наступит очень скоро, стоит только догнать. Если это происходило на гастролях, а это случалось, то ей чаще всего удавалось скрыться в снимаемом номере и переждать бурю. Но если он ее все же догонял, то, конечно же, не бил, а вместо этого прижимал к себе и тонул в ее красивейших синих глазах. Практически реально тонул, потому что сразу же забывал о том, что произошло, и зачем, собственно, ее преследовал. Вся ссора ему начинала казаться пустяком, а сам себе он казался невоспитанным зверьем. Потому он ее отпускал, и они возвращались вместе, счастливые и довольные. Да разве он мог ей причинить какой-либо вред или боль? Конечно, нет. У них же все было построено на доверительности. Она ему доверяла, как самой себе, и это было взаимно. И при этом на интим никаких даже намеков не было. Друзья поначалу шутили, что, может, у него в этом плане проблемы, ну или он не мужик. Ведь какой мужик устоит перед такой неземной красотой, которая еще и дразнится. Да к тому же, всюду с ним рядом. И в снимаемых комнатах на гастролях она всегда только с ним, и в отпуск они всегда уезжают вместе отдыхать, правда, попутно всегда договариваются там о предстоящих концертах на будущее. Вот такие у них были отношения. Иногда, заходя в номер отеля, он заставал ее уснувшей с какой-нибудь книгой, она обожала читать. Он аккуратно закрывал книгу, убирал ее на столик, тихонечко поворачивал Люсю на спину и стаскивал с нее джинсы. Расстегивал пуговицы ее рубашки, и она, медленно соскользнув по телу, спадала и отправлялась на табурет к джинсам. Иногда даже, ему это было дозволено, приходилось снимать сильно давящий корсет или бюстгальтер. Так что ее обнаженное тело он имел возможность видеть много раз — и при этом держать себя в руках! Вот это выдержка! Прямо неземная.
Хотя был однажды случай, когда он практически сорвался, из-за чего они поссорились и полгода не общались и не виделись. Это было на очередном гастрольном туре, в каком-то крупном областном центре. После двух концертов в мелких городах, идущих друг за другом, отдохнуть-то некогда было. Кто ж знал, что будет такая жара, думали в автобусе поспать. К концерту жутко опаздывали, пока ехали в автобусе, десятым потом обтекали. К вечеру прибыли. Ребята сновали, таская аппаратуру, им помогали работники концертного зала. Люся пока распевалась, приводила себя в порядок, по возможности, косметически. Было бы неплохо в душ, но некогда уже, сами виноваты, что опоздали. Зря они решили три концерта в один день вогнать (зато выходные прибавились), уж лучше б по старинке не больше двух в день. Когда все практически было настроено, стали проверять свет, звук, в зале неожиданно вспыхнула проводка! Огонек так потихоньку промчался по проводам, подбираясь к дорогостоящей аппаратуре. Работники зала помчали за огнетушителями. Все ринулись спасать, что успеют. Первым домчал до распределителя нагрузки Фим, только хотел взяться за рубильник, как его еще на расстоянии жахнуло синим, это все видели, разрядом тока и отбросило на спину. К нему в шоке поспешили Алексей и Миф. Видя такое дело, Павел и Андрей мухою стали поочередно выдергивать шнуры из гитар, колонок, пультов, мониторов, свет… вот только световую установку не успели, перегорела. Ее, правда, обещали заменить или возместить ущерб. Выбрали последнее и перенесли концерт. После такого напряженного дня и вечера отправились в свои, любезно предоставленные администрацией концертного зала, «апартаменты», ночевать в дороге не хотелось. А так как электричество восстановят точно не сейчас, оно будет светить в предоставленных номерах ближайший час от генератора. И к тому же, желающим посетить душ придется поторапливаться, так как запаса теплой воды в условиях отсутствия электричества должно хватить на полчаса. Может, чуть больше. Получив такие распоряжения, все отправились сначала в буфет, где нас ожидал шикарный ужин — ну хоть в чем-то их гостеприимство не провалилось.
После трапезы разошлись по номерам. Вспомнив, что время для душа ограничено, стали спорить, кто идет первым. Алексею ужасно хотелось освежиться, но дамам принято уступать, и он, после некоторого спора, так, для азарта, сдался. Однако Люся предложила альтернативу — идти вместе!
