Итак, либо Татьяна, либо Юля… Кто-то из них определенно завязан с похищением. И эта дача… Откуда девчонки знают, что он должен был уехать, если он сам лишь вчера вечером об этом узнал? А поехал он из-за того, что маменьке стало… Да нет, не стало маменьке плохо, это она притворялась. Поехали они из-за того, что звонил неизвестный и спросил, когда удобнее прийти, чтобы Дусю жизни лишить. Это что – его, Дусю, считают за полного кретина? А если хотели напугать? Ну, во всяком случае, маменька напугалась.
Он в задумчивости тер голову мочалкой и шевелил пальцами ног, по лицу торопливо сбегал пот, вода обжигала, но вдруг в одно мгновение Дусю будто обсыпали льдом – в его пустой квартире отчетливо слышались шаги! Дуся их хорошо слышал! Это была уверенная, тяжелая, чисто мужская поступь. Вот и сейчас… Кто-то бесцеремонно бродит по квартире, пока Дуся распаривается в ванне. Надо вылезти и как следует наказать наглеца! Надо… Но страшно. А вдруг этот наглец ждет не дождется, когда Дуся из ванной выйдет? Ни фига! Не дождешься! Он так и будет в воде жить, как Ихтиандр! Шаги совсем не прятались. Они топтались по комнатам, теперь направились на кухню… Звякнул металл. Нож. Ждут! Прямо с ножом дожидаются… Не шутил, значит, тот сумасшедший. Убивать пришел. Ждет, пока Дуся отмоется хорошенько, не торопит, гад! Вежливый! А Дуся все равно не вылезет! И мыться не будет! А вот назло!
– Ты там захлебнулся, что ли? – раздался под дверью родной ласковый голос. – Дусик! Открой немедленно мамочке, я тебе ушки помою!
– Маманя! Я все помыл! – выскочил из дверей красный, будто свекла, Евдоким. – Я давно все вымыл! Ну, мамань, у тебя и походка! Топаешь, как слон в авторитете! Я уже даже устал мыться-то, а все равно, сижу и думаю – кто это там ходит? Меня, что ли, убивать пришли?
– Ой, господи, страсти какие! – схватилась за пухлые щеки Олимпиада Петровна. – Да и кому такое в голову придет?
– Ой, мамань! Ну ты будто не знаешь! Звонили ведь, предупреждали! А то я думаю – чего это мою мамашу на травку потянуло, на первые листочки, прям как козу какую-то! А это она меня спрятать удумала! Это ты напрасно! Я не стану бегать от убийц! Пусть они от меня бегают! – торжественно задрал голову к потолку Евдоким. – Не такого ты сына вырастила, чтобы он по дачам отсиживался!
– Да и я думаю, в ванной оно удобнее, – поддержала мать. – А я спохватилась, а вас с Валенсией и нет! А тут она и пишет по телефону своему – доехали, мол, уже дома. Ну я все бросила и сюда! Не умеет мамочка отдыхать, когда сынок один дома.
С маменькой было спокойно и уютно. И кто это придумал матерей этих! Правда, мешают иногда, хоть прямо вешайся, но вот без них и вовсе некомфортно получается. Так бы и прокис в ванне.
– А что художники? – лучился счастьем Дуся. – Познакомились? Я думал, у тебя с кем-нибудь из двоих-то непременно роман образуется.
– Так и я думала! А эта Алиса!.. Знаешь, она – холера, вот честное слово, – доложила Олимпиада Петровна. – Ведь что удумала! Она им ляпнула, что покупает дом под Москвой! Нет, ты только подумай – она под Москвой! И эти два дурака моментально к ней переметнулись, – взгрустнула было Олимпиада Петровна, но вовремя взяла себя в руки. – А ты вот зря сбежал! Вдруг тот убийца все же придет?
Теперь Дуся никого не боялся, даже убийцу. Пусть только заявится, уж маменька… Да и не заявится он.
– Мам, да не придет никто. Я так чувствую. Зачем кому-то меня убивать? Из-за денег? Так они все равно им не достанутся. Меня можно только женить. Тогда по наследству состояние перейдет к жене…
– И мне еще тоже, – торопливо поправила маменька.
– …А уж потом…
Договорить Дусе не пришлось – в двери позвонили.
– Дуся! Немедленно прячься в шкаф! – засуетилась мать. – Если это пришел тот мужчина – убийца, я скажу, что тебя нет дома.
Дуся поспешно влез в шкаф и притих.
– О! Прям на ночь глядя приперся! – послышался голос мамани.
С преступником маманя такой фамильярности бы не позволила, поэтому Дуся стал торопливо выкарабкиваться обратно.
– О! Дульсиней! – радостно вскричал мамин ухажер Макар Семенович. – Ты чего из шкафа? Гнездо там у тебя?
– Нора! – рявкнул Дуся. – И чего вас, Макар Семенович, в гости по ночам таскает?
Мужчина вдруг скорбно повесил голову и, уставившись в окно, скупо бросил:
– Денег надо.
– Вот! – уперла руки в бока Олимпиада Петровна. – Видал ты его? И этот туда же! Всем деньги подавай! У нас что – сберкасса?
– Олимпия! Не гневись! – настоятельно посоветовал кавалер. – Мне не просто так нужно, мне… в больницу!
– А что, тебя без денег в больницу не берут? А ты в психдиспансер обратись, там самое тебе место!
– Не, меня бы и в нормальную взяли, да только не даюсь я. Зато друг у меня…
Олимпиада Петровна даже покраснела от негодования.
– Дуся! Ты только его послушай! Мы еще и его друзей должны обеспечивать! Вот хоть бы где капля стыда у тебя, Макар, затесалась!
– А чего капля? Это, если хотите знать, тот самый друг, который вам помочь грозился!
Олимпиада Петровна негодовала. Она с грохотом ворочала табуреты, задвигая их под стол, чтобы гостю некуда было примоститься.
– Да уж! Помощнички! От них проку, как от быка молока, а деньги уже просят!
– Погоди, мамань, – остановил ее Дуся. – Макар Семенович, а кто это нам по доброй воле помочь грозился?
– Так дружок-то, помните, я говорил, хороший такой человек, все по тюрьмам да по ссылкам. А тут решил завязать с грязным делом, хотел бизнесом заняться, по-честному народ обирать, и вот такая невезуха! – Макар Семенович скоренько вытянул табурет, уселся за кухонный стол и, вталкивая в себя подогретые для Дуси котлетки, торопливо объяснял: – Он ведь надумал торговать фруктами. А их же надо на что-то купить! Вот и решил бедолага себе на начальный капитал денег заработать. Ясное дело, зарабатывать стал путем проверенным – в окно полез. А там прям такая неприятность случилась – хозяин на дачу не поехал, живот у него схватило. Ну и сидит этот упырь в своем клозете, а дружок мой, как и полагается – времени зря не тратит, тащит, что под руку подвернется. И солидный уже такой узелок из скатерти смастерил… А тут с этим узелком его хозяин и застукал. Конечно, произошло непонимание, и мужик тот моего дружка, как бог черепаху… Так прям жалко человека… Два ребра сломано, перелом предплечья, в больнице теперь. А потом, говорят, даже в суд пригласят. Вот я и собрался ему в больницу какую-никакую передачку собрать. А вы, жадюги, денег выделить не можете!
Олимпиада Петровна решительно отодвинула тарелочку с единственной оставшейся котлеткой и поджала губы.
– Ага! Мы ему передачку, а он потом к нам же и прилезет.
– Да когда ж он прилезет? Его ж посадят! И тогда уж точно он ничего вам про похищенного ребеночка не скажет… – замолчал Макар Семенович и украдкой стянул-таки котлету. – А до меня слух дошел, что была там какая-то новорожденная.
