— Конечно. Ему нужен глаз да глаз.
Херлева пододвинула к кровати широкую скамейку, бросила на неё шубняк.
— Ночью прикорнёшь. А я буду подходить по мере надобности.
Вечером из леса пришло стадо коров, овец и коз в сопровождении пастухов и своры собак. Почти тут же приехали на телегах и верхом на лошадях мужчины и женщины с вилами, граблями и косами, разошлись по домам. В избу Херлевы вошли муж и жена лет сорока и пятеро детей, самому взрослому было лет семнадцать, младшей — около десяти. Всё степенно расселись по лавкам, негромко переговаривались между собой, украдкой поглядывали на Рерика и Ильву.
Херлева поставила на стол большую чашку щей с мясом, пригласила Ильву. Хозяин нарезал ломтями хлеб, все принялись за еду. На второе была пшеничная каша.
После ужина к Ильве подсел хозяин, русоволосый красавец с большими выразительными глазами, высоким носом и окладистой бородой. Стал не спеша выспрашивать, кто такие и откуда. Внимательно выслушал о скитаниях и стычках с викингами.
— А мы ушли в лес более десятка лет назад, после многих набегов норманнов, — сказал он, когда она закончила своё повествование. — Огненным валом прошли они по нашему краю, сожгли деревни, поубивали и увели в полон людей. Жить стало невозможно. Бросили мы обжитые места и ушли в леса. Нам хоть повезло, что сохранился большой лес. А другие костьми усеяли поля и овраги. С тех пор и живём здесь. Пообжились, привыкли. Выкорчевали и сожгли деревья, засеяли рожью, репой, просом, стали промышлять охотой, бортничеством, пасём скот. Но одолевают волки, балует медведь, лисы кур таскают. Живём настороже, в постоянном беспокойстве. Волк — зверь хитрый, настойчивый. Нападает стаей, пытается обмануть и пастухов, и собак. Страшный урон наносит, когда прорвётся в стадо. Убивает ради удовольствия, как викинг. Что викинги, что волки — одинаково безжалостные разбойники. Против них есть только одно средство — уничтожать везде и всюду. Только так можно обрести покой и тишину.
Два дня Рерик лежал без сознания. На третий открыл глаза, осмысленно глянул на Ильву, спросил:
— Где мы?
У неё брызнули слёзы от радости.
— Слава Богу, выкарабкался. А мы уж так переволновались. Лежи спокойно. Мы в безопасности, у хороших людей.
Он попытался улыбнуться потрескавшимися от жара губами:
— И ты всё время не отходила от моей кровати?
Она закивала головой и стала поправлять на нём одеяло.
— Я, наверно, разговаривал в бреду?
— Воевал. Гнался за кем-то. Ну и маму вспоминал.
Он закрыл глаза.
— Ладно. Перекусить бы чего-нибудь.
Она сорвалась с места, радостная побежала к Херлеве:
— Рерик очнулся! Есть просит!
— Слава Богу! Теперь скоро встанет на ноги. Неси ему суп куриный с лапшой, мужикам варила, осталось немного. Ему хватит.
Ильва покормила его с ложки. Он устало улыбнулся и закрыл глаза. Она прилегла на скамейке и впервые за последние дни заснула глубоким сном.
Дня через три Рерик уже вставал, поддерживаемый Ильвой, выходил на вольный воздух. Их окружал дремучий лес, безмолвно стояли вековые деревья, только порой срывались с веток сороки, нарушая тишину резким стрекотанием, да по деревне бегали мальчишки и девчонки. Рерик и Ильва садились на крылечко, неторопливо беседовали.
— Мои родители и я — христиане, — говорила Ильва. — Но всё равно в нашей семье осталось ещё много языческого. Так, хотя мы верим, что после смерти душа покойного отправляется в рай или ад, но по старой привычке думаем, что она может вернуться на землю и принять образ какой-нибудь птицы или зверя. Думаем, что девушки превращаются в лебедей, хитрые и изворотливые люди в лис или змей, а злобные люди — в волков…
— Славяне не верят в такие чудеса. Мы считаем, что душа человека покидает тело вместе с последним вздохом. К нам приезжали купцы из восточных славянских земель и рассказывали, что у них покойных сжигают на кострах, чтобы он с дымом быстрее попал в рай. Рай находится там, куда уходит по вечерам на покой наше солнышко. Рай — это воздушная страна между небом и землёй, освещаемая и согреваемая солнышком, до неё можно доплыть по реке. Только надо сначала найти эту реку…
— А ещё мы, германцы, верим, что души превращаются в эльфов. Это такие карлики, меньше пальчика, похожие на старичков, с длинной седой бородой и большой головой, покрытой остроконечной шляпой. Вместо ног у них гусиные лапки. Они очень добрые и всеми способами стараются помочь людям. Они подсобляют в работе, дают добрые советы и приносят драгоценные подарки. Вот я смотрю в темноту леса, и мне кажется, что где-то здесь недалеко они прячутся и совещаются между собой, как бы помочь нам…
Видно, Ильва любила эти сказочные существа — эльфов, потому что, когда рассказывала про них, лицо её оживлялось и лёгкий румянец выступал на щеках, и Рерик с удивлением заметил, что исчезли строгость и сухость её лица; оно стало мягким, нежным и необыкновенно красивым, особенно её глаза, большие, вдохновенные, они сияли, магически притягивая к себе.
Он некоторое время заворожённо смотрел на неё, не в силах отвести взгляда, потом вздохнул и потупился.
Она, видно, почувствовав его состояние, искоса взглянула и спросила с хрипотцой в голосе:
— Ты чего?
— Да так, — неопределённо ответил он.
Наконец сказал:
— А у нас в лесу живёт леший, хозяин леса. Это человек дикого вида, выше всякого дерева. Волосы у него длинные, серо-зеленоватого цвета, на лице — ни ресниц, ни бровей, а глаза, как два изумруда, горят в лесных потёмках зелёным огнём. Леший старается сбить человека с дороги в лесу, завести в непроходимые болота, трущобы. И если ему удастся погубить человека, он злобно хохочет, и этот хохот заставляет цепенеть от страха каждого, кто его нечаянно услышит.
— Как страшно! — Ильва невольно прижалась к плечу Рерика. — Давай говорить о чём-нибудь приятном. Вот у нас есть существа, которых зовут никсами. Это водные девы, красивые, стройные, высокие, но бледнолицые, потому что всю жизнь проводят в воде. У них есть подводные хрустальные чертоги, отделанные золотом, серебром, алмазами, яхонтами, жемчугами, разноцветными раковинами и кораллами. Дневное солнце сияет в этих дворцах, и светлые волны катятся через прозрачные кровли и стены этих чертогов…
— А! — догадался Рерик. — У нас они называются русалками. Они выбирают старые деревья, растущие над водой — иву, вербу или плакучую берёзу. Они всё время веселятся: празднуют свои свадьбы, аукаются, бегают, пляшут, водят хороводы и поют песни…
— Сколько общего в наших старинных верованиях! — удивлённо проговорила Ильва. — А ты по-прежнему язычник?
— Конечно. Как можно изменить вере своих предков?
— А наше племя саксов крестили после покорения Карлом Великим, — вздохнула она. — Грех так говорить, но я иногда тоскую по старой вере. Тогда было всё понятней и проще: вот гроза и молния с громом — это Донар скачет на колеснице по небу, человек умер — значит, его забрала богиня смерти Фригга; я припадаю к земле и получаю силы от Нерты, дающей жизнь всему сущему…
