В нашествии участвовали даны. Даны — отличные мореходы, датские викинги бороздили моря и океаны, вместе со скандинавами наводили ужас на половину Европы, у них был отличный флот, значит, наверняка надо ожидать нападения на город со стороны моря. Даже нечего думать о том, чтобы ввязаться с ними в морской бой, слишком мало военных судов у бодричей. Надо надёжно прикрыть город со стороны моря системой оборонительных мер, не допустить высадки десанта и удара со стороны пристани. Этим заниматься Годлав поручил Келагасту, старому морскому волку, избороздившему морские просторы, охраняя купцов от нападений пиратов, викингов и прочих разбойников.
Наконец разведчики сообщили, что передовые части саксов перешли границу и продвигаются в сторону Рерика. Ремонтные работы были в основном закончены, и Годлав приказал сжечь посады, затворить крепостные ворота, всем втянуться в город. Запасов пищи было достаточно, вода в колодцах была неиссякаемой, так что город мог выдержать длительную осаду. А там, боги дадут, и лютичи с поморянами замирятся и придут на помощь; может, и старый Гостомысл решится на новый поход, хотя в это Годлав мало верил: слишком слаб и немощен тот был во время их последней встречи, да и путь новгородцам предстоял неблизкий — более месяца потребуется, чтобы дойти скорым походным шагом.
Годлав решил обойти крепостные сооружения и посмотреть на настроение защитников. По опыту он знал, как важен их боевой настрой накануне решающего сражения, а в том, что оно будет нелёгким, он нисколько не сомневался.
С собой он взял старшего сына, десятилетнего Рерика, двое младших — трёхлетний Синеус и пятилетний Трубор сидели с матерью. Рерик был одет в лёгкий панцирь, опоясан боевым мечом, на голове его красовался плоский шлем с пушистыми перьями диковинной заморской птицы, а через плечо перекинут белый шёлковый плащ, отороченный золотой каймой. Лицом отец и сын были чрезвычайно похожи: у обоих длинные горбатые носы, большие выпуклые совиные глаза; у Годлава на верхней губе фарсовито вилась тонкая ленточка усов.
За ними шёл старший охотник. На его правой руке, затянутой в толстую перчатку, сидел сокол-сапсан. Спина сокола была аспидно-серого цвета, усеяна тёмными треугольными пятнами, грудь и брюшко — глинисто-желтые; перья крыльев отливали глянцево-чёрным оттенком и тоже были покрыты пятнами. Клюв хищника был коротким, выгнутым, кончик загнут крючком; взгляд круглый глаз смел и безжалостен.
Отец и сын вышли из терема. Июньское солнце стояло в зените, на шпиле крепостной башни колыхалось цветное полотнище, на котором чётко рисовался стремительно несущийся сокол.
— Посмотри ещё раз на наш племенной знак, сын, — проговорил Годлав. — Никогда не забывай, что по-старинному «рерик» означает «сокол». Это самая смелая и мужественная птица. Таким из века в век и было наше племя бодричей — племя соколов. Имя сокола носит наша столица. И тебя величают Рериком, значит, должен быть ты человеком неустрашимым и отважным!
— Я постараюсь быть таким, отец, — посерьёзнев, ответил Рерик
[1].
По лестнице они поднялись на стену и пошли по широкому помосту. С наружной стороны был сооружён забор из широких и толстых досок, за которыми могли укрываться защитники города от стрел и камней неприятеля; между досок были устроены частые бойницы, через них можно было поражать врага. На стене кипела дружная работа: подвозились и укладывались в кучи камни и булыжники, прилаживались к стрельбе камнемёты, катапульты; на особых приспособлениях подвешивались котлы, тут же рядом лежали камни; в деревянных вёдрах и кадушках находилась застывшая янтарного цвета смола, в больших котлах налита вода — всё это было готово для кипячения.
…Всеми защитниками владело какое-то лихорадочное возбуждение, как видно, вызванное и приближением противника, и нарастанием опасности. Все знали, что предстоит схватка, что у каждого сложится судьба по-своему, может, не каждому удастся уцелеть, но все испытывали прилив неуёмного веселья, легко отзывались на шутки и сами охотно шутили.
— А что, княжич, не страшит тебя неприятель? — спрашивал Рерика здоровенный воин по имени Светозар, поигрывая огромной булавой. В сражения он всегда ходил без шлема и панциря, прикрываясь только звериной шкурой; бился в первых рядах и каким-то чудом выходил из сражений целым и невредимым. Сейчас он, сверкая белозубой улыбкой, влюблённо смотрел на княжича и явно хотел его позабавить и удивить своей силой.
— Саксы не раз приходили на нашу землю и получали достойный отпор! — выпячивая грудь вперёд, ответил Рерик.
Окружавшие воины одобрительно засмеялись, а Светозар, указывая на одного из защитников, проговорил со смехом:
— А вот Оляпкой, как видно, овладела медвежья болезнь. Не успевает за ним дверца нужника закрыться, как он снова бежит в него!
— Съел я чего-то в завтрак, вот и гоняет, — оправдывался тот под дружный хохот.
— А что, братцы, всё ли заготовлено для отражения неприятеля? — спросил Годлав, не убирая со своих тонких губ улыбку: уж больно по душе ему пришлось настроение его воинов!
— Всё занесли. Уложено честь по чести! Встретим как надо ворога! — со всех сторон послышались голоса.
Князь двинулся дальше. На пути ему встретились отдыхавшие на вязанках хвороста мальчики примерно одних лет с Рериком. При виде княжича они соскочили со своих мест и окружили его со всех сторон; некоторые трогали за плащ, другие за панцирь, а один самый бойкий взял в руки конец меча и спрашивал, недоверчиво кривя губы:
— Это что же — взаправдашний?
— Конечно, самый настоящий меч, — отвечал Рерик.
— А почему он такой маленький?
— Я тоже несильно вырос.
— Тоже мне! Может, у меня дома побольше твоего меч лежит…
— А чего же тогда с собой не взял?
— Так он — тятькин!
Все засмеялись, а Годлав стал раздавать ребятишкам медовые пряники. Он знал, что они несколько дней подряд таскали хворост из ближайшего леса, таскали не жалея сил, надрываясь на непосильной работе, и что скоро эти вязанки понадобятся при обороне города.
Годлав вместе с сыном обошёл всю стену, со многими защитниками поговорил, с другими перемолвился несколькими фразами и чувствовал всё более и более всеобщую объединённость сотен и тысяч людей перед лицом общей опасности, и он верил, что все они — от мала до велика — встретят эту опасность стойко и мужественно и что сам тесно связан с ними, надолго и прочно.
После обеда во весь дух примчались дозорные: в лесу показались отряды саксов! Все молча и напряжённо всматривались в дорогу, ведшую на северо-запад, именно оттуда обычно заявлялось войско германцев. И — точно. Из чащи поодиночке стали выныривать легковооружённые всадники. По всей видимости, это был дозор противника. Саксы сидели на низкорослых лошадях германской породы; неказистые с виду, они были крайне неприхотливы и выносливы в походах, славяне часто закупали и использовали их в военных действиях.
