Вадим тотчас попрощался с мужиками и отправился вслед за ней. Догнал, с высоты могучего роста наклонился к ней, пророкотал:
— И куда такая хорошенькая девушка направляется?
Она кинула на него игривый взгляд, ответила:
— Да вот прогуливаюсь.
— А мне так хочется милой девушке подарить какие-нибудь лакомства!
С этими словами он купил у лоточницы медовые пряники, сладкие орехи.
— Благодарствую, — ответила она и принялась мелкими кусочками откусывать пряники. — Сроду таких вкусных не ела!
Она лукавила: в доме отца, богатейшего новгородского купца, они постоянно стояли на столе. Но ей надо было подчеркнуть его доброту и щедрость и подтолкнуть к последующим действиям.
И он не замедлил откликнуться. Одной рукой потянулся к орехам, а другой стал легонько касаться её спины.
— И как же с такой красотой не нашла себе мил-дружка?
— Да вот как-то не пришлось…
— А ведь, наверно, кто-то нравится!
— Да, волнует сердечко один…
— И далеко он?
— Да нет, совсем близко…
— Уж не я ли?
— Много на себя берёшь!
Так, ведя шутливый разговор, дошли они до перелеска, остались в одиночестве. Вадим не замедлил этим воспользоваться, умело надел на её пальчик золотое кольцо, жарко зашептал в ухо:
— Чуть-чуть углубимся в чащу, посидим на бережку овражка.
С этими словами он облапил её здоровенными руками и стал легонько подталкивать вперёд себя. Дело принимало серьёзный оборот. Тогда Млава резко присела и выскользнула из объятий. Хохоча, кинулась в луга.
— Поймай вольную птичку в синем небе! — крикнула она напоследок.
Если бы она не устояла перед его соблазном и легко сдалась, как это делали многие другие женщины, он бы легко её забыл. Но она осталась недоступной! Против своего желания он стал постоянно думать о ней, стал искать встречи, прикидывая в уме, как завладеть неприступной и непокорной девушкой. На это время остальные женщины потеряли для него всякий интерес.
Наконец он выследил её по дороге на рынок. Тотчас вытащил из мешочка, висевшего на ремне (карманы тогда в брюках не шили), пару ожерельев, смеясь и пошучивая, одел на шею Млавы, стал приглашать совершить прогулку на корабле, который принадлежал лично посаднику. Она стала отнекиваться:
— Настроения нет. Может, в другой раз.
— Что-то случилось? — обеспокоился он.
— Да так. Мелочи…
— Скажи мне. Авось помогу.
— Не знаю, право…
— Аты смелей! Ко мне, посаднику, очень многие с просьбами ходят. Редкий возвращается недовольным.
— Наслышана о твоей доброте к людям.
— Ну а у тебя что случилось?
— Неловко даже. Брат у меня…
— Родной?
— Троюродный. Но мы с ним вместе выросли, он мне ближе родного.
— Ну что с твоим братом?
— В городской охране служит. Так сотский заел его.
— А кто он — рядовой, десятский? Как его зовут?
— Богшей его величают. Служит десятским. Подобрать бы ему новую должность.
— Ну, это раз плюнуть! Куда бы ему хотелось?
— Охотник он с детства. Любит леса, наблюдательный и сметливый очень…
— Так-так-так…
— Говорят, создаётся какой-то отряд по охране границы. Туда бы он подошёл.
— Дело говоришь! Мне как раз нужен сотский в этот отряд. Пусть не отказывается, начальником всего пограничного подразделения поставлю! Ну а от тебя благодарность будет?..
Млава промолчала, но кинула на Вадима выразительный взгляд. Он приободрился, сказал повелительным голосом:
— Посылай ко мне его завтра. Побеседую, пойму, что за человек.
О том, что Вадим решил послать сотню на реку Неву, чтобы следить за проходящими судами и в случае опасности предупредить Новгород, Млава узнала из беседы её отца и Радовила. Тогда же и родился в её голове план с помощью Вадима протолкнуть на должность сотского своего троюродного брата, который уже состоял в государственном заговоре.
Заговорщики между тем довольно широко раскинули свою паутину. На их сторону перешло три десятка из крепостной охраны. Им удалось своего человека провести в посадники Ладоги. С назначением Богши сотским пограничного отряда в устье Невы весь водный путь из Балтийского моря до Новгорода встал под их контроль. И тогда Радовил послал весточку Рюрику: ждём! Ждём тебя в Новгороде! Всё подготовлено для твоей встречи!
III
Рюрик возвращался с набега на Германию. К этому времени Франкская держава распалась на три государства: Францию, Германию и Италию
[7]. Набег был не очень удачный, викинги из Скандинавии раньше их бреднем прошлись по саксонским землям, приходилось довольствоваться остатками. Настроение морских воинов было неважным.
Плыли мимо датских берегов. Вдруг вперёдсмотрящий закричал:
— Вражеские суда! Движутся в нашем направлении!
Все кинулись к правому борту. Рюрик с первого взгляда определил, что это были датские суда. Тогда датчане ходили в моря ещё на старых германских кораблях, отличных от норманнских драккаров. Они делались из дуба, хорошо выносили удары волн и повреждения, вместо парусов применялась дублёная кожа, потому что полотняные паруса не выдерживали сильных бурь и порывистых ветров. Суда были тяжёлыми, тихоходными, но надёжно выдерживали тараны, а вследствие высоких бортов их трудно было захватывать баграми и брать на абордаж.
Силы были неравными: у датчан десять судов, у Рюрика — семь. Но он решил принять бой. Ему и раньше приходилось сражаться с ними на море, у него уже выработался свой способ ведения сражения, и он решил его применить сегодня.
Используя быстроходность славянских военных кораблей, он некоторое время шёл рядом, выстраивая их в цепочку и заставляя врага принимать тот же строй. Затем неожиданно круто развернул передние суда и пошёл наперерез врагу. Скоро три его корабля оказались против ведущего, тот был окружён с трёх сторон, и в него полетели горящие стрелы и дротики. Это был сплошной ливень огня. Корабль вспыхнул ярким пламенем. Воинам не удалось сбить его, и они стали кидаться в море. В это время подошло ещё одно судно, на него обрушило свой удар уже четыре славянских корабля. Он сгорел так же, как и первый. Такая же судьба постигла и третьего.
Теперь силы уравнялись. Но гибель трёх судов так потрясла противника, что он стал поспешно уходить в сторону родных берегов. Бодричи выловили несколько десятков датчан — они будут проданы в рабство на невольничьих рынках Скандинавии.
