Смирнов смотрел на соседа и думал, что все это символично. Если он не уедет в Тольятти, ему придется пойти к Федотову и просить, чтобы тот его трудоустроил.
— Независимость — это хорошо, это главное, — задумчиво покачал он головой. — А можно будет туда устроиться?
— По моей протекции — запросто! — гордо сказал Федотов и опрокинул еще рюмку. — Ты тут можешь посидеть, а я пошел спать. Иначе еще один аврал я не переживу.
— Нет, мне нужно идти, — поднялся Смирнов. — Может, увидимся.
— А как насчет рынка?
— Посмотрим. Там будет видно…
…Наташа вышла из учительской красная. Такого унижения она не испытывала давно.
Началось все с того, что перед третьим уроком к ней зашла Машка, учительница биологии. Вообще-то ее в школе называли, конечно, не Машка, а Мария Сергеевна, но Наташа в силу их приятельских отношений отчество сокращала.
— Тебя директриса просила к ней зайти, как освободишься, — заговорщицким шепотом сообщила Машка, рассматривая свой маникюр. На этот раз, для разнообразия, ногти у нее были выкрашены ярко-синим лаком.
— Зачем? — Наташа оторвалась от тетрадей.
— Боюсь, что все гораздо хуже…
— В чем дело?
Прежде чем ответить, Машка некоторое время вдумчиво изучала ногти.
— Это, конечно, не мое дело, но позволь тебя спросить. О чем ты думала, когда связалась с Сашкой Сахаровым?
Наташа от неожиданности потеряла дар речи.
— Ты наверняка в курсе, что я и сама с ним… Мужик видный, к тому же бабник. А у меня как раз муженек, сволочь, любовницу завел, — продолжила Машка как ни в чем не бывало. — Я и решила его проучить. Но вот зачем ты с ним связалась, ума не приложу.
Наташа попыталась восстановить дыхание, но тщетно.
— У тебя муж красивый, молодой и порядочный, — заливалась Машка, не замечая, какое впечатление оказывают на Наташу ее слова. — И ты сама девушка серьезная, в отличие от меня. Ладно, захотелось развлечься на стороне, но зачем с Сахаровым? Ведь это сволочь редкостная.
— Это точно, — выдавила Наташа.
— Ты знаешь, что он про тебя трепет? Язык не поворачивается повторить. И чем ты так ему не угодила, интересно?
— Отказалась с ним спать, — с горечью сказала Наташа, чувствуя, как на глаза опять наворачиваются злые слезы.
— Это еще не повод так себя вести… Мало ли кто ему отказывал? Не понимаю… Ладно, это ваши с ним дела, но ты учти, по школе уже слушок ходит. Меня пронесло, а вот с тобой могут быть проблемы, Ты ведь у нас мямля, за себя постоять не можешь. Ну не реви. Если директриса будет наезжать, посылай куда подальше. Я лично ей так и сказала: «В нерабочее время могу хоть с эскадроном, не ваше дело. Тайна личной жизни, в Конституции про это есть!»
— Да не было у меня с ним ничего…
— Передо мной можешь не оправдываться, — улыбнулась Машка, и по ее лицу было видно, что она ей не поверила. — Я не полиция нравов. Ладно, я тебя предупредила. Держи хвост пистолетом!
Вот ты и влипла, моя дорогая, вяло думала Наташа, машинально читая детям какую-то сказку. Вот я и приобщилась к миру роковых женщин. Сашку предупредила, а что толку? Он так разозлился на ее «кидание», что теперь ей мстит, как последняя баба. Эх, если бы Андрей был рядом! Он бы так с Сашкой поговорил, что тот навсегда разучился бы сексом заниматься! Да, но если бы Андрей был рядом, не поехала бы Наташа с физруком на ту квартиру. Незачем.
К концу урока Наташа окончательно настроила себя на покорно-христианский лад. Дескать, сама во всем виновата, не надо было вообще думать об измене мужу, а теперь нужно отвечать, раз напортачила. Наверняка директриса будет ей выговаривать. Пусть мучает, пусть!
Но разговор с директрисой выбил из нее смирение.
— Наталья Иннокентьевна, буду с вами откровенна, — так начала Рита Сергеевна свою речь. — По школе идут нехорошие слухи.
Она сделала паузу.
— Вы не догадываетесь, какие именно? — Не дождавшись ответа от Наташи, она решила говорить сама. — О вас. Вообще я удивлена. Более того, я поражена! Позвольте мне говорить с вами, так сказать, по-матерински…
Она была старше Наташи лет на десять. Для матери немного маловато.
— Вы всегда были такой милой, скромной женщиной. К тому же вы замужем, мать двоих детей… И вдруг — пустилась во все тяжкие…
— Что вы хотите этим сказать? — Наташа пенила, что с нее хватит. Если по-другому не получается, она уволится. Прямо сейчас.
— Я слышала, что у вас что-то с мужем, какие-то личные проблемы. Но служебный роман, в школе… Сейчас такое время, такой поток грязи с экранов, со страниц прессы… А тут еще и личный пример детям. Нехорошо…
— Нет никакого служебного романа, — отчеканила Наташа. На щеках загорелись красные пятна. Что-то сломалось у нее внутри, и ее понесло. Никогда бы не подумала она раньше, что способна стать мегерой, но жизнь вносит коррективы в любой, даже самый робкий, характер.
— Как же нет? Вся школа уже говорит. Ладно — учителя. Но уже и старшеклассники в курсе. К тому же, простите, кроме нашего сотрудника вас видели в обществе какого-то мужчины на иномарке… Это, конечно, не мое дело, но…
— Вот именно, — отрезала Наташа. — Это абсолютно не ваше дело! И буду вам очень признательна, Рита Сергеевна, если вы больше со мной на эти темы беседовать не будете!
Она не задержалась в кабинете ни на секунду, хотя стоило бы полюбоваться на физиономию Риты Сергеевны, не ожидавшей подобного отпора от робкой Смирновой. И прямиком отправилась на улицу. Пусть рядом нет Андрея, чтобы дать по морде Сахарову. Она и сама может это сделать.
Марина пребывала в недоумении. Что случилось, почему ее чары на Кленина не действуют! Или она потеряла былую форму, постарела, подурнела?
Она покрутилась перед зеркалом в дамской комнате. Центральный офис фирмы Кленина был довольно большим, женщин здесь работало много, и для них устроили отдельный туалет. Смех смехом, но во многих мелких фирмах туалет, как правило, один на всех. Марина еще помнила, как отвратительно пахло в туалете на предыдущем месте ее работы. Вот что бывает, когда делаешь все «унисекс». Мужики насвинячат, дамы наслаждаются последствиями.
Марина посмотрела на ноги, повернулась, критически оглядела попу, затянутую в кожаную юбку-миди. Ничего вульгарного, ничего экстракороткого, но показывает юбка все, что надо видеть мужчине.
Нет, непохоже, что она теряет форму. Она придирчиво рассмотрела глаза. Маленькие морщинки-лучики в углах глаз можно было увидеть, лишь смыв тщательный макияж. Нет, ее внешность по-прежнему — ее капитал. Значит, дело в Кленине.
Марина была наблюдательной. И заметила, что в последние дни шеф сам не свой. Может, у него сложности? Но для человека, у которого большие проблеме с бизнесом, он слишком часто улыбается. Может, дело в женщине? Конкурентки ей не нужны.
