Федотов явно считался местным балагуром и душой компании. Разгрузив три машины, они устроили перекур, и Федотов тут же принялся травить анекдоты. Остальные его веселья не разделяли и как будто чего-то ждали. Впрочем, скоро выяснилось, чего именно.
— Поправиться бы, Валечка. — Федотов умоляюще сложил руки на груди и поклонился в сторону рыночной матроны.
Та огрызнулась:
— Ага, сейчас! И так спите на ходу, поправитесь — совсем работать перестанете.
Мужики загалдели.
— Вы категорически не правы, Валечка!
— Точно, точно, — поддержали сотрудники, почесывая сизые подбородки.
— Мы уже три разгрузили. Это тяжело! Между прочим, даже у здорового человека сосуды по утрам сужены. А если он накануне вечером увлекался, то тем более.
— А вы не увлекайтесь. — Валечка с пыхтением достала из-под прилавка упаковку супов быстрого приготовления. Грузчики следили за ней тоскливыми глазами.
— Это вы зря. Если не пить, что же останется от русской нации? И все-таки умные врачи даже зарядку не советуют делать по утрам. Утренний бег — бег к инфаркту!
К беседующим подошел помятый мужичонка средних лет:
— Привет, орлы!
Смирнов подскочил. Надо же, старый знакомый! Товарищ Макишев, безвинная жертва чар Ирины Клениной!
— Андрей? — удивился Макишев. — А ты что тут делаешь?
— Последовал твоему совету. — Смирнов присел на пустой деревянный ящик. — Сбежал из «Контакта», подальше от Ирины.
— Это правильно. Как видишь, рынок для интеллигентного человека — последнее средство к пропитанию.
Он мог бы ничего не говорить. Мутноватые глаза и застарелый запах перегара выдавали в нем любителя выпить.
— Сейчас Валя ругаться будет, — обреченно сказал «интеллигентный человек». — За опоздание на работу…
— Все физические нагрузки надо оставлять на послеобеденное время, — продолжал Федотов убеждать непреклонную Валечку. — Причем не меньше, чем через два часа после еды.
— Да вы разве едите с утра, — фыркнула продавщица. — Только пьете! Давайте кончайте перекур, принимайтесь за работу. После этой машины, так и быть, налью. А ты, Макишев, не думай, что я тебя не заметила. За опоздание минус тридцать процентов!
Грузчики нехотя поднялись и поплелись к своим ящикам. Смирнов работал в паре с Федотовым, прислушиваясь к разговорам. Большинство таскало тяжести молча, но Федотов не умолкал ни на минуту. Макишев тоже был не прочь поговорить, но, так как был старше и физически слабее, долго не мог отдышаться, и беседа то и дело прерывалась.
— Все-таки это примитивное мнение, — пыхтел Макишев, вытирая пот со лба. — Насчет утренних тренировок.
— Чем же оно примитивно?
— С точки зрения грубой физиологии оно, может, и верно. Но есть же еще особенности режима! Например, если вы привыкли ложиться в два и вставать в двенадцать, то с утра вам тяжело. Организм функционирует как часы и должен перестроиться…
— А мне с утра всегда тяжело, — отозвался Федотов, приняв от Смирнова ящик с томатной пастой. — Хоть в два ложусь, хоть в десять. Все равно утром вся тяжесть мира чувствуется.
— Если вы будете бегать по утрам регулярно, то уже в течение года организм привыкнет. Выработает рефлекс, — гнул свое Макишев. — И с утра будет готов к нагрузке!
— Если выживет, — проворчал еще один грузчик.
— Вот и я о том же, — оживился Федотов. — Зачем вообще себя мучить? Надо прислушаться к своим экзистенциальным ощущениям!
— Ощущения можно воспитать, — Макишев с трудом выпрямился. Лицо его было багрово-синим. — Вынужден напомнить вам пошлую истину: если не можешь изменить ход вещей, измени свое отношение к ним. В том числе к этой вот работе. Грузить противно? Противно. Но подойдем с другой стороны. «Миф о Сизифе» вы, конечно, читали?
— Чего? — озадачился партнер Макишева по разгрузке, но Федотов закивал:
— Разумеется!
— Квинтэссенция того самого экзистенциализма, о котором вы говорили, Константин Валерьевич. Выполнять работу не ради цели, а ради протеста! Бросать вызов бессмысленной жизни, неукоснительно выполняя ее бессмысленные требования и этим делая их разумными!
«Кошмар! — думал Смирнов, слушая этот странный разговор. — Что творится с нами? Умные люди, с высшим образованием, толкуем об экзистенциализме, а сами клянчим на опохмелку… Грустно все это».
— Я хоть про экзистенциализм и сам заговорил, но все это устарело! — Федотов не сдавался, хотя, зазевавшись, не принял вовремя от Смирнова ящик и уронил на ногу упаковку тушенки. Банки раскатились по грязи с веселым звоном. Кое-как собрав все это и запихнув обратно в ящик, Костик вернулся к прерванному разговору.
— Делать бессмысленное разумным — малодушие! — Он рубил рукой воздух, как Ленин на митинге. С этим Андрей готов был согласиться. Действительно, какой смысл искать себе высшее оправдание, если ты работаешь на рынке из-за того, что не можешь удержаться от пьянки? Какой может быть в этом смысл? Это действительно русское интеллигентское малодушие — работать чернорабочим, оправдывая свою лень и невезучесть издержками жизненной несправедливости.
— А высшее мужество — относиться к бессмысленному именно как к бессмысленному! И более то — делать его еще более бессмысленным!
Мужик давно оставил свои попытки понять, о чем идет разговор, и молчаливо кидал ящики, поглядывая иногда в сторону грозной Валечки.
— В этом что-то есть, — задумался Макишев. — У кого я об этом читал? Не помню…
Они выгрузили последний ящик.
— Валечка, надо бы! Сосуды…
Тетка смилостивилась и достала бутылку. Повеселевшие грузчики сползлись к палатке. Валечка расставила на ящике одноразовые стаканы и начала разливать водку строго равными порциями. Народ следил за этим процессом, как за священнодействием, с благоговейным трепетом.
Закончив дележку, строгая Валентина приступила к раздаче. Последними подошли Макишев и Федотов. Смирнов остался в стороне, но Валечка протянула стаканчик и ему. Он отрицательно покачал головой:
— Я не пью, я же говорил.
— Я могу помочь, — влез Федотов.
Валечка усмехнулась:
— Не пью, не пью… Все так говорят. Ладно тебе, все свои. — Она вновь протянула ему стакан, оттолкнув Костика. — А ты не лезь. С тебя хватит! Напьешься, мне потом Пашка вставит!
— Я действительно не пью. — Смирнов поглубже засунул руки в карманы.
— Больной, что ли? — Валечка недоверчиво посмотрела на него. — Вроде мужик не старый, рановато еще…
— Абсолютно здоров! — влез Федотов.
Валечка пожала плечами:
— Бывает…
И одним махом опрокинула содержимое стаканчика себе в рот. Тут же сморщилась, открыла упаковку чипсов и закусила, пытаясь перебить мерзкий вкус водки.
