Лаар по-прежнему держал меня на весу, прижимая к своему телу и стене за спиной. Он стоял так долго, успокаиваясь, выравнивая сбившееся дыхание. Я чувствовала, как его ладонь невесомо гладит мою поясницу, и это простое прикосновение было дороже десятка страстных поцелуев, что подарили его губы.
Но стоило Лаару отстраниться и аккуратно опустить меня на землю, как внутри всколыхнулись прежние страхи. Словно спала пелена, застившая глаза.
— Я… Мне надо обмыться… — как-то неуверенно произнес муж и отступил на шаг.
Ладони соскользнули с мужских плеч, и я обняла себя, прикрывая наготу.
Лаар же нагнулся, подхватывая спущенные штаны, споро натянул их и, не глядя на меня, удалился в купальню. А я стояла у дверей, неловко поправляя съехавшую сорочку, и не знала, как дальше быть: то ли уйти, как он просил прежде, то ли остаться — вдруг раан-хар захочет продолжить?
А захочу ли я? Не знаю…
Послышался шум льющейся воды, и я наконец отмерла. Неторопливо пошла вдоль стены, рассматривая все вокруг, подмечая разные детали и мелочи, что наполняли уютом спальню мужа. Скользнула пальцами по шелковым простыням, по гладким прохладным подушкам, обрамлявшим хозяйское ложе, тронула босой ступней мягкий ворсистый ковер. Наткнулась взглядом на тунику, оставленную в кресле. Подняла ее и поднесла к лицу, втянула запах гари и аромат самого Лаара, горьковато-терпкий и пряный. До боли знакомый и какой-то родной, что ли?
И вдруг из-за закрытых дверей купальни донесся резкий грохот, треск, будто разбилось что-то хрупкое. Я инстинктивно бросилась к дверям и на мгновение застыла, не зная, стоит ли входить.
Но ведь Лаар там один, вдруг случилось что?
Поборов в себе малодушный порыв отступить, резко толкнула створку и вбежала в купальню. Вокруг висели клубы пара, но жарко не было, скорее наоборот — прохладно.
Лаар стоял за перегородкой, под тугими каплями искусственного дождя. Совершенно обнаженный, мокрый, такой первозданно красивый. И злой…
Вот только, его злость больше не пугала. Гораздо больше меня волновали разбитая в кровь рука раан-хара и алая жидкость, тонким ручейком ползущая по светлой плитке.
* * *
Лаар
Вода стекала по телу быстрыми ручьями, мягко обволакивала, смывая пот и грязь, кровь, следы недавней близости и… чужие прикосновения. Губ и рук. Таких неумелых и таких нежных.
Как Лаар ни пытался отрешиться от произошедшего, мысли его вновь и вновь возвращались к молодой жене. Пред внутренним взором стояло ее обнаженное тело, тонкое и гибкое. Мягкий плоский живот, упругие холмики грудей, подтянутые ягодицы.
Ладони раан-хара непроизвольно сжались, будто вновь пытаясь почувствовать эту мягкость, ощутить бархат ее кожи. В паху моментально разлилось напряжение.
Демонова глотка, еще чуть-чуть — и он будет готов тереться о плитку купальни!
Лаар коротко выругался и крутанул вентиль, прибавляя холодной воды. Ему явно нужно было остыть. Прийти в себя и забыть обо всем.
А главное — никогда впредь не повторять собственной ошибки.
Он ведь знал, насколько женщины бывают коварны. Стоит дать хоть малейшую слабину, как они тут же воспользуются этим. Пустят в ход свои чары, свое истинно женское очарование. Соблазнят, одурманят. И постараются привязать к себе как можно крепче, как можно болезненней.
Ты и сам не заметишь, как она прорастет в тебя. Так глубоко, что ты уже не сможешь думать ни о чем другом, будешь готов на все ради нее. Будешь шептать ее имя, словно молитву.
Катара…
Девочка с сине-зелеными глазами, яркими и глубокими, словно гладь лесного озера, и бледной кожей, какая бывает только у северян. Такая робкая, такая пугливая — и она туда же! Стоило только дать волю, как тут же проявила непокорность. Дерзила ему, дралась! Обнимала… Трогала губами… Да кто только научил ее такому? Ведь сам Лаар ни разу не делал ничего подобного!
Раан-хар в ярости стукнул кулаком по настенной плитке. Разбил костяшки в кровь, и стекающая вниз вода окрасилась алым. А плитка пошла глубокими трещинами. Кривыми и ломаными, как и вся его жизнь.
Лаар и сам не знал, отчего злится. И на кого? На жену за то, что не оправдала его ожиданий? Или на себя — за то, что сорвался, за то, что сам целовал ее, словно одержимый. За то, что не мог не целовать, не трогать, не сжимать объятиях и не глядеть в сине-зеленые глаза, ловя в них свое отражение?
Но как же ему хотелось, чтобы хоть раз все было как у людей!
Просто расслабиться, забыться. Отпустить себя. Не думать о том, что и эта девушка очень скоро уйдет из его жизни, оставив после себя лишь пепелище в его и так выжженном сердце.
Словно откликаясь на его мысли, хлопнула дверь, и за спиной раздались торопливые шаги. Лаар обернулся и чуть не взвыл — рядом с перегородкой стояла Катара и нервно переминалась с ноги на ногу. Взгляд ее был обеспокоенным и вверх-вниз скользил по его обнаженному телу, пока наконец не остановился на разбитой в кровь ладони.
— Я… услышала грохот… — неуверенно начала она. — Хотела убедиться, что все в порядке… У тебя рука в крови…
А то он сам не знает!
Ох, и откуда она такая взялась на его голову? Стоит тут в распахнутом цветастом халатике. А нижняя сорочка почти ничего не прикрывает, лишь только дает простор и без того неуемному воображению.
Лаар глухо застонал и вцепился рукой в вентиль. Тело отозвалось странной слабостью — все же он так и не успел нормально отдохнуть после похода, — и вместе с тем внутри вновь всколыхнулось желание. Он чувствовал ее запах даже сквозь плотную водную завесу, что создавал искусственный дождь.
И понял, что если она сейчас же не уйдет, он затащит ее под воду и еще разок хорошенько отымеет!
И что самое гадкое — сам окончательно утонет, не справившись с собственными, так некстати всколыхнувшимися чувствами.
— Уйди… — прохрипел Лаар, все еще надеясь на благоразумие дорогой женушки.
Она, как оказалось, благоразумием не отличалась. Так и топталась на месте, не спеша оставить его в одиночестве.
— Но у тебя кровь… Надо перевязать, не то…
— Пошла вон отсюда! — гаркнул он, и это наконец подействовало. Девица подскочила на месте, мигом развернулась и выскочила из купальни.
Лаар еще немного постоял под холодным дождем, думая о том, что не стоило вообще сегодня звать жену. И пусть Ведающий непрестанно твердит, что это самое лучшее время для зачатия, больше Катару в свои покои он не пустит!
ГЛАВА 9
Беда пришла неожиданно.
Я еще не знала, что произошло, но уже чувствовала — что-то не так. В воздухе висела горечь, разливалось почти осязаемое напряжение. Оно сквозило буквально во всем: в переглядываниях прислуги, в еле слышных шепотках, что тотчас смолкали, стоило мне повернуть голову. В том, как непривычно тихо было за окном в весенний погожий денек — не пели птицы, не журчала вода, даже неугомонные цикады, кажется, и те смолкли.
