— А если не слишком серьезное?
— Ну, на такой случай в резиденции имеется ямник. Очень глубокий ямник… — многозначительно протянул кшатрий, а стоящая рядом Хальди вздрогнула. — Такой, что на дно его не проникает ни единого луча солнца. Сидишь, словно в земляном мешке. А под ногами кто-то ползает, шуршит по стенам. И боишься уснуть, думаешь, вдруг во сне ухо отгрызут.
Теперь уже я вздрогнула.
Не хотелось бы очутиться в этом земляном мешке! А вот кшатрий, судя по красочному рассказу, успел там побывать. Да и помощница выглядит уж очень бледно… Неужели захлестнули воспоминания? Надо будет спросить.
— Хорошо, я поняла. Спасибо, Халид, — поблагодарила стража, и тот с почтительным поклоном удалился, я же, не откладывая, обратилась к наперснице:
— Тебя раан-хар туда сажал?
Девушка коротко кивнула и уставилась на сцепленные пальцы.
— Прости. Это, должно быть, из-за меня… — озвучила напросившийся вывод. Не мог же Лаар не наказать помощницу за то, что та недоглядела за мной. И, уж конечно, я не была столь наивна, чтобы полагать, что Хальди отделалась простым переселением в женскую часть.
— Ничего. Это мелочи, — поспешила успокоить наперсница. — Из дворца не выгнал — и то хорошо. Уж лучше в яме денек пересидеть, чем оказаться на улице.
Угу… А я, помнится, неистово стремилась оказаться по ту сторону стены, подальше от резиденции и ее хозяина.
А что сейчас? Хочу ли я сбежать?
Ведь и возможность вроде есть, и Хальди, если что, точно поможет. Но ведь у меня и мысли такой не возникает. Да и, сбежав, куда я подамся? Как ни крути, сгину в глуши. Умру от голода или попадусь в лапы лесному зверю. Или погибну раньше, не выдержав тяжкого неведения. Ведь все, что мне нужно сейчас, — знать, что с Лааром все хорошо, что он непременно вернется целым и невредимым…
* * *
Лаар
Огонь пожирал лес. Огненные языки лизали шершавые сосновые стволы, перекидывались на рядом стоящие кроны, словно лютый зверь, оголодавший после затяжной зимы.
Голова была тяжелая, а ноги ватные. Так всегда бывало, когда Лаар терял много крови. Сегодня, прежде чем поджечь лес, раан-хар со стражами пробрался в чащу. Он чуял, что Цветок где-то поблизости, и решил сразу пустить яд в корни. Ведь пламя выжигает лишь растения на поверхности, оставляя нетронутыми тугие жгуты корневища, уходящего глубоко в землю.
Благо там, куда они забрались, не было подвижного полоза. Лишь вскрылась одна семенная коробка поблизости, но его стражи были хорошо обучены и знали, как действовать в такой ситуации, а никого из местных они с собой не взяли. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь по незнанию вдохнул губительный дым или, того хуже, споры Цветка Смерти. Лаар не раз был свидетелем того, как люди погибали в агонии, когда в их легких начинали прорастать ядовитые побеги. Пожалуй, страшнее смерти и не придумать…
Лаар хлебнул сладкой воды из фляги. Она помогала восстановить силы. Но, увы, помимо живительной влаги раан-хару требовалось время. И хороший отдых. И ему бы сейчас прилечь в прохладной тени, но раан-хар продолжал стоять, наблюдая за буйством огненной стихии — самой могучей и губительной из всех стихий. Кожей ощущая неистовый жар огня, вдыхая острый запах смоляного дыма.
Огонь распространялся быстро, перетекал на все новые участки леса, и в один момент Лаару даже показалось, что он перекинется через границу из земляной насыпи и рва, что выкопали местные жители. Но нет, обошлось. И Лаар облегченно выдохнул.
Они всегда жгли лес. Это было неизбежностью. Но чтобы в таких масштабах…
На памяти Лаара такое случалось лишь однажды. Тогда он был совсем еще юнцом, с трудом управлявшимся с Даром. Мальчишкой, которому в один день пришлось повзрослеть…
Тогда он поймал свой первый в жизни рииш…
Воспоминания накатили мощной волной. Захлестнули, отдаваясь глубокой тоской и болью в грудине.
Лаар гнал их прочь, сколько себя помнил. Но сейчас не мог удержать. Слишком уж сильно представшая взору картина напоминала ту, другую, виденную Лааром много-много лет назад.
Отец тогда не смог справиться с Цветком. Отдал слишком много крови, слишком ослаб. Настолько, что не совладал с подвижным полозом, невесть откуда взявшимся на пути. Говорили, что полоз разорвал его на части. Впрочем, останков так и не нашли, огонь выжег все дотла. И Лаар целый месяц провел на пепелище, пытаясь завершить дело отца, задыхаясь от прогорклого воздуха, с трудом видя от застилающего глаза дыма, что поднимался от раскаленной земли. И понимая, что пути назад нет. Что он не вправе отступить. И уж тем более не вправе умереть, иначе придет конец и всему этому миру. Порой жестокому и несправедливому, но все же своему, родному. Уж куда лучше того, что ждал их, если империю захватит Цветок Смерти.
Вот и сейчас пути назад не было. Или они победят Цветок — или он их.
И Лаар знал, что если понадобится, то он шагнет в самое пекло, лишь бы те, кто находился за его спиной, там, в продуваемом всеми ветрами каменном замке, оставались в безопасности.
* * *
Служанку ко мне так и не прислали. Вместо нее явилась другая. Упала передо мной на колени и виноватым голосом сообщила, что Тильда еще не оправилась после утреннего происшествия и что она примет наказание вместо подруги.
Я от такого заявления откровенно опешила. Да за кого они меня, право слово, держат? Неужели считают, что меня устроит подобная подмена? Что мне без разницы, кого наказать, лишь бы отыграться?
Или, может, вайш понял, зачем я на самом деле велела прислать провинившуюся служанку? Если так, то он точно не позволит нам встретиться… И это видится мне куда более вероятной причиной. Вряд ли бы хозяин стал беречь прислугу и ее здоровье после сегодняшних издевательств.
Пришедшую служанку я отправила восвояси. Перед этим, конечно, пришлось немного поругаться, выказать свое недовольство, чтобы не вызвать подозрений у хозяев. Не знаю, насколько удался мой спектакль, но через полчаса ко мне явилась одна из дочерей вайша, еще раз принесла свои извинения и просила следовать за ней в мои новые покои. На мой вопрос, зачем нужно это переселение, девушка вежливо пояснила, что для раан-хара были приготовлены другие, более удобные комнаты, а коли он пожелал делить жилище со мной, то мне следует занять их до его возвращения.
Честно говоря, переселяться не хотелось — я уже успела привыкнуть к своей скромной комнатушке, — но спорить не стала, понадеявшись, что надолго задерживаться в замке не придется. Хоть он и напоминал мой родной дом в Туэнге, но в этих стенах мне было не по себе. Отчего-то казалось, что все здешние обитатели настроены против меня. Слишком уж приторными были улыбки, слишком льстивыми речи, которым не хотелось верить ни на секунду. А порой я ловила на себе и откровенно неприязненные косые взгляды, совершенно не вяжущиеся со сладостью слов. И самое главное, я совершенно не понимала, отчего меня вдруг невзлюбили. Кому я успела насолить за неполный день своего пребывания?
