Бульвар Домостроителей выглядел удручающе. Погибшие деревья, ковер из чахлой, едва живой травы, насквозь проржавевшие автомобили, и дома с мутными бельмами еще целых пластиковых окон и пустыми проемами старых деревянных рам…
Поймав себя на том, что он уже две минуты таращится на окрестности, Нель все же заставил себя собраться и двинуться вперед. Идти ему было недалеко. До рынка «Алан» минут пятнадцать отсюда, если напрямик. Нель любил ходить туда. Рынок был крытый, располагался возле «Домостроителей» и далеко от других переходов.
Близко был только один переход. И когда-то между мародёрами с «Домодедовской» и конкурентами возникало немало непоняток с дележом территории. Только вот недолго конкуренты прожили – через два года после Катастрофы прямо через гермоворота перехода на «Ипподроме» проросло какое-то растение.
Жители пытались бороться с этой напастью: жгли ее, травили бензином и кислотами. Но если уж вирусы, морозы и радиация не смогли справиться с ним, то что взять с несчастных? Было ощущение, что на самом деле все предпринятые меры только закалили этот чертов папоротник и сделали его сильнее.
В итоге народу пришлось уйти, а переход постепенно превратился в большую клумбу. Заселять переход никто не спешил, помня, что произошло с теми, кто решил остаться. Короче, дураков туда соваться не было.
Нель медленно продвигался по бульвару, стараясь держаться подальше от зданий, нависавших по обе стороны. Что скрывали их окна – черт знает. Может, и ничего. Но рисковать не хотелось.
На первый взгляд представлялось, что город абсолютно безжизненный. Но считать так было ошибкой. Казалось бы – если нет растений, то, что же едят животные? Ответ был прост: друг друга. И людей, разумеется, когда получалось выковырять вкусных двуногих из жестких скорлупок.
Экологическая пирамида Элтона рухнула к чертям, как и все остальные биологические законы. Черт его знает, шел ли еще на Земле фотосинтез или даже трава теперь перешла на автотрофный тип питания.
Растения были измененные, изуродованные, но на удивление выносливые и сильные. Больше похожие на симбиотические организмы. Как лишайники, например. Росли прямо из разбитых окон, обвивая стены панельных многоэтажек. И совершенно неясно, были ли их семена занесены ветром или это комнатные фикусы, азалии и алоэ таким образом приспособились к условиям нового мира.
Мародер двигался пригнувшись, прячась среди машин. Радиометр был выключен, чтобы своим треском не привлечь ненароком лишнего внимания.
Еле слышный вой, раздавшийся откуда-то издалека, заставил Нельсона сильнее сжать в руках АКМ советской еще сборки. Он любил это оружие и мог поклясться, что чувствует ладонями материал рукоятки и цевья, хотя, конечно, прощупать их сквозь перчатки было невозможно.
Но прикосновение к оружию все равно успокаивало. В старые времена человек со стволом вообще практически всегда чувствовал себя хозяином положения. Сейчас же все изменилось. Теперь с оружием или без – ты просто раб обстоятельств, и хочешь не хочешь, но будешь им подчиняться.
Вой означал многое. В первую очередь то, что нарваться на неприятности сегодня будет проще, чем обычно. А любые неприятности всегда чреваты, особенно на поверхности. Особенно поблизости от мечети Нур-Ихлас.
Поганое место.
Почему летающие мутанты, произошедшие то ли от птиц, то ли от ящериц, облюбовали в качестве жилища именно ее? Не высокие и удобные девятиэтажные здания, а приземистую мечеть?
Потому ли, что мечеть стояла обособленно? А может – из-за вместительных помещений, где ничто не мешает устроить гнездо и высиживать яйца? Да черт его знает. Нель вообще не был уверен, что действия мутантов можно проанализировать человеческой логикой.
Голубки, как называли мутантов в Челнах, были, пожалуй, одними из самых опасных порождений мира после Катастрофы. Имея три метра в размахе крыльев, они скользили по небу тенями, будто призраки. Правда, в отличие от призраков их определенно следовало бояться.
«Увидишь такого в небе – прячься. Не пытайся стрелять, он только с виду большой и неповоротливый, влет ты его не собьешь. Лучше всего падай на землю и закатывайся в ближайшую канаву. Или лезь в машину. Радиация радиацией, но лучше уж жить с запеченными яйцами, чем кормить своими потрохами птенцов».
Нель усмехнулся. Надо же, вспомнилось кое-что из собственных лекций. Хотя последний тезис многие воспримут, как спорный.
Вой повторился. Чуть тише, но гораздо протяжнее. И он определенно принадлежал не летающему мутанту – те звуков вообще не издавали. Разве что когда ели. Именно за утробное воркование, которым сопровождался процесс поглощения пищи, их голубками-то и прозвали.
Тучи плотно закрывали небо, сквозь них не проникал свет луны или звезд. Стояла кромешная тьма, и чтобы разглядеть хоть что-нибудь, приходилось очень сильно напрягать глаза.
Фонарем Нельсон пользоваться вне помещения не рисковал, а прибор ночного видения… Вряд ли он когда-нибудь сможет притащить столько товара, чтобы его можно было сменять на ПНВ. Да и кто расстанется с такой штукой?
На дороге появился темный силуэт какого-то животного, опиравшегося на четыре лапы. Зверь медленно двигался по асфальтовой дороге, и даже с такого расстояния было заметно, что одна из лап подгибается при каждом движении.
Животное остановилось, запрокинуло голову вверх и снова завыло, вкладывая в вой все свое страдание и боль. Хотя, может быть, Нельсону это только почудилось и тварь, повинуясь инстинктам, пыталась созвать на помощь сородичей.
Так или иначе, вой заранее обрекал зверя на гибель. Потому что нельзя шуметь поблизости от гнезда голубков.
С неба неслышно спикировала тень, и секунду спустя силуэт животного исчез. Откуда-то сверху послышался предсмертный визг, очень быстро перешедший в скулеж и практически тут же оборвавшийся.
Мародер мрачно выругался. Про себя, разумеется.
В его голове промелькнула мысль развернуться и поискать место потише, а то вообще вернуться назад в сырое и холодное нутро подземного бомбоубежища, но он усилием воли отогнал ее. Во-первых, не факт, что в другом месте будет спокойнее, чем тут. Во-вторых… Проходить санобработку из-за десятиминутного выхода на поверхность?
Пробурчав этот довод себе под нос, Нельсон лег на асфальт и пополз, стараясь укрываться за бордюром. Три сотни метров, да ползком, да с рюкзаком и автоматом на спине…
Небольшая автостоянка перед воротами рынка была забита машинами. Чьи они были когда-то – жильцов или покупателей, сейчас не имело значения. На земле валялся кусок ржавого железа, в котором с трудом можно было узнать сорванный навесной замок. Его сорвал сам Нельсон, когда пришел сюда в первый раз много лет назад.
Рынок то ли не открылся в день катастрофы, то ли его успели закрыть, разогнав покупателей по домам. Благодаря этому внутри было практически чисто. В том плане, что, шарясь по нему в поисках вещей, вряд ли наткнешься на человеческие кости. Зато чем ближе были переходы, тем чаще попадались останки в квартирах и импровизированных убежищах, вроде подвалов домов.
