– Сейчас вернусь. – Санчес направился к стеклянной двери в дом. Вероятно, искал ванную.
– Первая дверь налево.
Наима решила, наконец, объяснить Санчесу, почему она не уехала. Во-первых, трястись в автомобиле для бабули пытка. Во-вторых, любому ясно, что умирающей пожилой женщине осталось недолго.
Из дома донесся звук выстрела.
Наима вскочила на ноги, ударившись коленом о край стола.
Мародеры?.. Ворвались в дом и напали на копа? Револьвер далеко, под подушкой на диване мистера Ямамото. Сердце заколотилось до темноты в глазах.
В дверях показался Санчес. Отводя глаза, он шагнул к грилю и стал собирать оставшиеся куски курицы.
– Что случилось? – спросила Наима.
Плечи Санчеса поникли. Он со вздохом посмотрел на нее, говоря взглядом: «Сама понимаешь».
Наима метнулась к дому. Ушибленное колено пронзила резкая боль. Девушка упала на скамейку, едва не повалив ее, но вцепилась в стол и удержала равновесие.
Санчес сел напротив, облокотился на стол и вгрызся в курицу.
Наиму внезапно накрыло лавиной запахов: пота, задымленного неба, гриля и бабулиных волос на расческе. Она с трудом подавила рвотный позыв, стиснув пальцами грубую древесину стола. Плотный тошнотворный воздух застревал в горле.
– Скоро стемнеет, так что поторопись, – сказал Санчес. – Двести десятая трасса свободна в восточном направлении. Затем поворот на север. Говорят, по Пятой пока еще можно проехать. Главное, убраться отсюда до завтра.
Наима хотела бежать прочь от его голоса, но не двигалась с места, будто под гипнозом.
– Куда? – шепнула она.
– Куда угодно, подальше от Сан-Франциско. Моя семья собирается в Санта-Круз. Когда мы закончим, я тоже туда поеду.
Он выудил из заднего кармана сложенную вдвое карточку. Под слоем сажи виднелся адрес в Санта-Круз, написанный аккуратным почерком.
Санчес принялся доедать обед. Наима молча сидела рядом; слезы ярости и отчаяния жгли ей глаза.
– Ключи от машины не потеряла?
– Нет, – сдавленно произнесла она.
– В доме осталось что-то нужное?
Вопрос поставил ее в тупик. О каком доме речь?
– Рюкзак.
– Револьвер в нем?
Наима покачала головой.
– А где?
Она ответила.
– Я принесу. Спасибо за курицу – очень вкусно. Я соберу твои вещи. Ты пока погуляй перед домом. Потом я открою гараж, ты сядешь в машину и поедешь. Раз-два, и готово. – Его голос звучал мягко и почти весело.
Как ни странно, она не испытывала ненависти к Санчесу. Не хотела выцарапать ему глаза. Ветер, почти осязаемый в задымленном воздухе, трепал карточку на столе.
– Не надо, – выговорила она. – Просто уходи. Пожалуйста.
Если в его глазах и мелькнуло огорчение, то мгновенно растаяло. Санчес ушел без колебаний и без единого слова – он и так спешил.
Наима разорвала карточку с адресом на восемь кусков. Затем, перепугавшись, что останется без крова, собрала обрывки и сунула в задний карман.
За окном завыл койот, отбившись от хора. В этом вое ей померещился отголосок бабулиного вскрика.
Челюсти свело в судорожном всхлипе, и Наима завыла вместе с койотами, брошенными собаками и сиренами.
И вдруг умолкла. Кажется, рядом кто-то мяукнул.
По дереву заскребли когти, и с ограды на веранду спрыгнул черный кот. Танго заметно исхудал, и узнать его можно было только по белой «манишке» на груди. При виде кота у Наимы невольно зачесались блошиные укусы.
Может, это знак? Послание от бабули?
Танго запрыгнул на стол и, повернувшись к Наиме пушистым задом, стал нюхать объедки. Наима убрала кости, – бабуля всегда говорила, что они опасны для животных – взяла с решетки куриное бедрышко и бросила на пол. Танго бросился к добыче, но отдернул лапу, почуяв жар. Сердито мяукнул и бросился снова.
– Привет, малыш, – бабулиным голосом сказала Наима и почесала Танго за ушком. Кот громко замурлыкал. Она гладила его все время, пока он ел. В голове постепенно прояснялось.
Наима вошла в дом, взяла с дивана одеяло и накрыла бабулю. Она отвернулась, чтобы не видеть кровь, но запах все равно бил в ноздри. Ей хотелось попрощаться, но она ведь и так прощалась не одну неделю. Пожалуй, даже не один месяц. Ей предстояло всю оставшуюся жизнь – неважно, долгую или короткую – прощаться с бабулей.
Наима собрала остатки курицы, взяла рюкзак и револьвер. Лекарства лежали в багажнике. Позже пригодятся. Еще у нее была куча банок с питательными коктейлями – скоро другой еды не будет.
Танго проводил Наиму до машины. Заканчивая сборы, она оставила заднюю дверь открытой, на случай, если кот захочет запрыгнуть.
Он захотел.
Сев за руль, Наима объехала напоследок сквер – правда, старалась не смотреть на бабулин дом и палисандр. Бассейн был таким же голубым и гладким, как раньше, когда они с Шанис все лето плескались в хлорке, а Боб рявкал на них, чтобы не шумели. В углу двора лежал сдутый баскетбольный мяч. На пальме по-прежнему висели футболка и джинсы.
В машине Танго не понравилось. Не успела Наима доехать до края сквера, как кот жалобно замяукал, почти заплакал. Когда он запрыгнул на контейнер с водой на переднем сиденье, она поняла свою ошибку.
Притормозив, девушка открыла дверь. Кот бросился ей на колени и пулей выскочил наружу. Отбежав подальше, зыркнул на нее из травы, ставшей ему родной стихией, и принялся вылизывать лапу.
Бросив прощальный взгляд на Танго в зеркале заднего вида, Наима отправилась в путь.
Тобиас С. Бакелл
[9]
Тобиас С. Бакелл, родом с острова в Карибском море, вырос на Гренаде. Написал несколько романов: «The Cole Protocol», «Arctic Rising» и т. д. Его рассказы публиковались в «Lihtspeed», «Analog», «Clarkesworld» и «Subterranean» и в антологиях «Armored», «All-Star Zeppelin Adventure Stories», «Under the Moons of Mars». Живет в Огайо с парой собак, парой котов, парой дочек и женой.
Перезагрузка
Тото поджидает меня в старенькой ржаво-красной «королле». Стекла у нее тонированы, а под капотом, как мне прекрасно известно – не сказать чтобы вполне легальная система впрыска закиси азота. Впрочем, единственный внешний признак, по которому можно заподозрить, что тачка не совсем обычная – широкие шины.
Когда я выхожу из тени величественного – стекло и бетон – здания корпорации, в праве принадлежать к которой мне только что вежливо отказали, он опускает стекло.
