Нета в последний раз облачилась в скафандр. Она вскарабкалась на лестницу, однако наружу не вышла. Старший брат Плутона уже был виден невооруженным глазом, но Нета не хотела смотреть в глаза смерти, каким бы впечатляющим ни было зрелище.
Вместо этого она отправилась в ангар, где хранились запчасти для антенных решеток. Воздуха в ангаре не было, да он там и не нужен. Нета искала то, что сгодится для ее плана. Пришлось попотеть, пока она тащила здоровенную бочку по лестнице. Наконец Нета поставила бочку на пол. На Земле она бы такую бочку и не сдвинула, а здесь, хоть и с трудом, смогла притащить.
Удивленные странными звуками, у ее комнаты появились Кирилл и Рэй.
– Зачем тебе это? – удивленно спросил Рэй. Редкие волосы его были всклокочены – видимо, он спал так же беспокойно.
– Собираюсь принять ванну, – сказала Нета. – Это первое, что я хотела сделать, вернувшись домой.
Кирилл рассмеялся, и даже Рэй выдавил улыбку. Они помогли Нете притащить бочку в женскую душевую по соседству с каютой Неты и Шеннон. В душ бочка не поместилась, и ее установили рядом. Клейкая лента, немного проволоки, ненужные теперь лабораторные трубки, несколько крепких ругательств, и импровизированная ванна была готова.
– Не уверен, что эта штука чистая, – заметил Рэй.
– И что со мной случится? Заболею раком? – Нета махнула им, чтобы уходили. – Дайте спокойно принять ванну.
Вода была затхлой, и назвать ее горячей было бы преувеличением, но Нета забралась в бочку и погрузилась в воду, съеживаясь всем усталым телом, пока над водой не остались лишь нос и глаза.
Теперь она могла позволить себе почувствовать панику, горечь, непереносимую ношу знания неминуемой смерти. Нета висела в воде, заставляя себя дышать, несмотря на полную беспомощность. Слезы, которые она сдерживала весь день, хлынули в ванну, рыдания приглушила вода. Хотелось кричать, рвать на себе волосы, молить Бога или Вселенную, или кого-то еще изменить ее судьбу. В конце концов, изнеможенная, она позволила слезам литься, пока они не иссякли.
Когда она вылезла из бочки, вода совсем остыла и пальцы на руках онемели. Нета надела чистую одежду, натянула легкий голубой свитер и расчесала волосы. Достала привезенные из дома фотографии и в последний раз, одну за другой, просмотрела их, проводя морщинистыми пальцами по лицам, которые больше никогда не увидит.
Когда часы сообщили, что осталось всего два часа, Нета достала последнюю вещь. Бабушкины четки – деревянные бусины стали за годы молитв гладкими и темными. Нета не могла заставить себя говорить вслух, поэтому касалась бусин одну за другой, бесшумно проговаривая молитвы. Странно было призывать Бога после стольких лет, посвященных науке, но она никогда не поворачивалась к нему спиной. Лишь церкви не было места в ее современной жизни.
Нета отложила фотографии и сунула четки в карман. Теперь молиться было несложно. Она надеялась, что смерть простит ей легкое лицемерие.
Кирилл и Рэй уже были в гостиной. Судя по количеству пустых бутылок и ударившему в нос запаху, чай и кофе они сменили на водку. Партия в джин-рамми была в самом разгаре.
– Где Джи? – спросила она.
Кирилл и Рэй застыли. Кирилл поднял кружку и залпом выпил водку.
– Он в своей каюте, – проговорил Рэй, когда Нета уже почти встала, чтобы отправиться на поиски китайца.
Она опустилась на стул.
– Не хочет присоединиться к нам?
– Он ушел раньше, – сказал Кирилл.
– Принял таблетки, – добавил Рэй. – Отправился спать и решил, что не хочет просыпаться.
Самоубийство даже не приходило Нете в голову. Она думала, что сейчас разозлится на Джи за то, что он даже не стал прощаться с ними, с ней, но злости и обиды не было. Он встретил смерть по-своему, ей предстоит другой путь.
– Остальные должны были уже покинуть Луну, – заметил Рэй.
– Они летят домой, – мягко проговорила Нета, принимая попытку Рэя принести хоть какую-то хорошую новость.
– Водки? – Кирилл указал на оставшуюся бутылку.
– Кирилл, ты просто ходячее клише, – улыбнулась Нета.
– В некоторых клише есть смысл, – ответил он, нахмурив брови и нарочито усилив русский акцент.
Он щедро наполнил ее кружку и вновь взял в руки карты. Нета молча наблюдала за игрой, грея алкоголь в руках, но не пила. Странно, ей хотелось встретить конец трезвой и спокойной.
– Я рада, – сказала она, когда Рэй в следующей партии раздал карты и на нее. – Рада, что не одна.
– Я выпью за это, – сказал Рэй.
– Я тоже, – кивнул Кирилл.
Все вокруг начало подрагивать, дрожь, словно от землетрясения, заставила зазвенеть посуду, и все трое соскочили со стульев.
Когда дрожь затихла, Нета оставила кружку и села на пол. Кирилл с Рэем присоединились к ней. Они сидели на коленях лицом к лицу, когда дрожь началась вновь. Нета вытянула озябшие пальцы, и Рэй с Кириллом взяли их в свои теплые руки.
– В Монтане глубокая ночь, – проговорила она. – Наверняка с юго-востока дует теплый ветерок. Ах, если бы я могла пожелать Полу спокойной ночи…
– Спокойной ночи, Нета, – сказал Рэй, сжимая ее руку.
– Спокойной ночи, Рэй, – ответил она. – Спокойной ночи, Кирилл.
– Я люблю вас, – проговорил Кирилл непослушным ртом. – Спокойной ночи.
Все вокруг затряслось, Нета закрыла глаза и только сжимала руки товарищей со всей силой, что оставалась в ней.
Уилл Макинтош
[15]
Уилл Макинтош – лауреат премии «Хьюго» и финалист премии «Небьюла», чей дебютный роман «Soft Apocalypse» был наминирован на премии «Locus Award», «John W. Campbell Memorial Award» и «Compton Crook Award». По его последнему роману «Defenders» киностудия «Уорнер Бразерс» планирует снять художественный фильм. Опубликовал четыре романа и десятки рассказов. Два десятка лет был профессором психологии, потом все свое время посвятил писательскому творчеству. Живет в Вильямсбурге с женой и детьми-близняшками.
Танцы со смертью в краю кивающих
Джонни медленно, чтобы окончательно не угробить на выбоинах подвеску своего «мустанга», проехал мимо обшарпанной неоновой вывески автокинотеатра «Лейкшор», мимо покосившейся деревянной кассы и вырулил на площадку для зрителей.
Папа сидел в баре: готовил попкорн и расфасовывал хот-доги в пакеты из фольги неизвестно для кого. До сеанса оставалось полчаса, небо постепенно темнело, а клиентов все не было. Обычно к концу второго фильма они с папой сами принимались жевать засохшие хот-доги, которые Джонни уже в горло не лезли. Каждый вечер папа набивал бар едой в ожидании аншлага, и каждый вечер до них добиралось едва ли полдюжины машин.
