Президента, должно быть, проинформировали заранее, потому что он спросил:
– Вроде болезни Крейтцфельдта-Якоба или куру? Боюсь, я не до конца понимаю, что такое прион.
Филипс кивнул.
– Все это прионные инфекции. Строго говоря, прион – неживой инфекционный агент. Белок, свернувшийся неправильно. Обычно прионные заболевания передаются через прямой контакт с тканями мозга зараженного. Однако в данном случае это не совсем так. Возбудитель… не то чтобы мутировал – он просто сложился другим образом. И передается при контакте с биологическими жидкостями.
– Как вирусы.
– Да. Но, в отличие от вирусов, для заражения достаточно малейшего соприкосновения с инфицированным материалом. С кровотоком прион попадает в мозг, где остается навсегда. Иммунная система на него не реагирует. Попав в организм хозяина, прион начинает размножаться. Создавать свои копии. Со временем экспоненциальный рост количества прионов оказывает необратимое разрушительное воздействие на ткани мозга.
– Насколько разрушительное?
Филипс прокашлялся.
– Со временем происходит необратимое повреждение мозга. Прионная форма, с которой мы имеем дело, приводит к полному его отмиранию. У наблюдаемых в Центре не регистрируется никакой высшей нервной деятельности. У них нет мыслей. Вообще. Остались только животные инстинкты. Голод. Потребность во сне. Реакция «бей или беги».
– Поэтому они нападают на всех подряд?
– Да, – ответил Филипс. – Да, поэтому.
– Это излечимо? Лекарство хотя бы есть?
– Нет, – ответил Филипс. – Мы бессильны. При накоплении критического количества прионов мозг коллапсирует. Это необратимый процесс.
– А диагностика? Если диагностировать болезнь на ранней стадии, можно спасти людей.
– Методов диагностики не существует.
– То есть как это?
– Обнаружить прионную инфекцию до появления симптомов невозможно. А когда болезнь становится очевидной, уже слишком поздно. С точностью определить наличие прионного заболевания можно только гистохимическими методами, вынув мозг, – Филипс изобразил подобие улыбки. – Посмертно, разумеется.
Президент прошептал что-то одному из советников, затем снова повернулся к Филипсу.
– Сколько времени проходит от заражения до состояния невменяемости?
– Это… пожалуй, самое страшное. Если предположить, что возбудитель сходен с уже известными прионными формами, то инкубационная фаза может длиться до двадцати лет.
Президент подался вперед.
– Вы хотите сказать, что эти… индивиды заразились двадцать лет назад? И все это время заражали остальных? А мы до сегодняшнего дня ни о чем не подозревали?
– Боюсь, что да.
Чикаго, штат Иллинойс
Уитмен безуспешно дергал кобуру на ремне полицейского. От страха он шевелил пальцами.
Одичалый шагнул еще ближе. Его глаза сверкали, как раскаленные докрасна лампады.
Он пригнулся, щелкая зубами, упал на четвереньки и пополз к Уитмену.
Застежка отщелкнулась, и Уитмен выхватил пистолет, мимолетом удивившись его тяжести. Оперативник никогда не стрелял из боевого оружия. Он прицелился одичалому в голову и сжал спусковой крючок.
Выстрела не последовало. Одичалый подобрался совсем близко и приготовился к прыжку. Уитмен отпихнул его ногой, но одичалый схватил оперативника за лодыжку и потянулся к ней.
Предохранитель! Надо снять предохранитель! Уитмен нащупал на рукоятке рычажок и нажал на него.
Желтые зубы были в сантиметре от ноги Уитмена.
Выстрел снес одичалому голову. Кровь и шматки мозга брызнули во все стороны, заляпав Уитмену лицо. Он инстинктивно зажал рот, чтобы избежать контакта.
Уитмен обернулся в сторону лестницы в подвал. Ее заполонили одичалые. Он взмолился, чтобы хватило пуль.
Вашингтон, округ Колумбия
– Перейдем к рекомендациям, – сказал, кашлянув, Президент, перебирая тонкую стопку документов, которую подал ему Филипс. – Вы утверждаете, что эти несчастные неизлечимы. И мы не можем облегчить их страдания.
Филипс набрал воздуха.
– Не можем. Оптимальное решение – эвтаназия. Хотя я предлагаю это с тяжелым сердцем.
– Понимаю. А как обезопасить остальное население?
– В наших силах только объявить карантин. Тщательно изучить социально-бытовой анамнез каждого, кто достиг терминальной фазы заболевания, найти всех, с кем больные вступали в контакт за последние двадцать лет, всех, с кем мог произойти обмен биологическими жидкостями. И поместить этих людей в карантин. Этим нужно заняться безотлагательно. Полностью остановить распространение инфекции мы не сможем, но, по крайней мере, замедлим ее темп.
Президент углубился в изучение документов, которые держал в руках. Наконец, он поднял взгляд.
– Контакт с биологическими жидкостями… Иными словами, переливания крови, общие иглы, половые контакты…
– Сэр, – прервал Филипс. – Это не ВИЧ. К заражению ведет малейший контакт с больным. Даже поцелуй.
– То есть всех, с кем целовался инфицированный…
– …а также всех, кого, в свою очередь, целовали они… – добавил Филипс.
– …следует поместить в карантин? – закончил фразу Президент. – Это же уйма народу!
Филипс опустил взгляд.
– Мы сделали кое-какие расчеты. Инфекция ширится экспоненциально – за двадцать лет один больной заразил, скажем, десять человек, а каждый из этих десяти, в свою очередь, еще десять…
– Сколько? – потребовал Президент.
– В группе риска около двадцати процентов всего населения страны, – ответил Филипс.
Дрожащими руками Президент положил документы на стол.
– Поместить в колонию каждого пятого… на двадцать лет… пока не окажется, что они – здоровы? Это технически неосуществимо! И потом, это просто бесчеловечно!
– Это суровая необходимость, – ответил Филипс. – Иначе человечеству придет конец.
Мэтью Мэзер
[25]
Мэтью Мэзер – автор бестселлера «Кибершторм», взятого студией «Двадцатый Век Фокс». Его работы переведены на более чем 12 языков мира. Работал в Центре разумных машин при университете Макгилла, удостоенный наград дизайнер видеоигр. Делит время между Шарлоттом (штат Северная Каролина) и Монреалем (Канада).
Пробуждение
Из тоннеля с грохотом вырвался видавший виды электропоезд, повизгивая колесами. На головном вагоне с автоматизированным управлением мерцал логотип с буквой Q, обведенной кружком. Экспресс проезжал двадцать девятую станцию без остановки. Я ждала у самого края платформы рядом с въездом в тоннель. Визг поутих: состав оставил станцию позади и снова набирал скорость.
