Между двумя колоннами висел огромный портрет, который притягивал к себе все взоры. Сто футов в высоту, пятьдесят в ширину, это была не живопись, а мозаика: сотни тысяч мельчайших цветных стеклышек составляли голову, плечи и торс первого героя Тивии Карола Топека. Он был великолепен в черно-красной шинели, его строгие глаза смотрели куда-то вдаль, правой рукой он сжимал портупею, а левой отдавал салют своей любимой стране.
Жуков ухмыльнулся при виде этого портрета. Да, Топек был героем, он положил начало их государству. Но он был давным-давно мертв.
Тивии пора было поклоняться другому идолу.
– Джентльмены, – сказал Жуков, снимая шляпу и кланяясь Президиуму.
За круглым столом не осталось свободных мест, на заседании присутствовали все члены совета. Это было необычно – хотя Президиум и правил Тивией, реальная власть находилась в руках трех самых уважаемых советников – верховных судей, – которые сидели прямо под исполинским портретом Топека.
Остальным членам Президиума пришлось обернуться, но верховные судьи, не шевелясь, смотрели прямо на Жукова.
На мгновение повисла тишина. Жуков старался не выдавать своих мыслей, по очереди изучая каждого из сидящих за столом.
Глупцы, все до единого. Одиннадцать мужчин и пять женщин собирались в этом огромном холодном зале, только для того, чтобы во всем соглашаться с тремя верховными судьями. Совет шестнадцати должен был представлять народ Тивии, но не делал ничего подобного.
Да, всех их избрали демократическим путем – все взрослое население острова было обязано голосовать на выборах. Но, учитывая, что в стране была лишь одна политическая партия, которая выставляла лишь одного кандидата от каждого округа, результат выборов всегда был заранее предопределен.
Гробовую тишину нарушил шорох, с которым члены совета снова повернулись к столу. Все глаза теперь были направлены на верховных судей.
Жуков надел шляпу и поднял левую руку, повторяя жест изображенного на парадном портрете Карола Топека. Демонстрируя свою преданность – обычай требовал этого от каждого из приглашенных на заседание Президиума, – Жуков переводил взгляд с одного верховного судьи на другого.
Первым был секретарь Кушинг, старик, дни которого были почти сочтены и который, на памяти Жукова, ни разу не подал голоса ни на одном из заседаний. В некотором роде от этого он казался лишь более зловещим. Будучи одним из верховных судей, он обладал неограниченной властью. К нему прислушивались. Но он никогда не говорил – ни на публике, ни на закрытых совещаниях, – и от этого вокруг него сгущалась аура загадочности.
Рядом с Кушингом сидела секретарь Тарен, единственная из судей, которая могла похвастаться родством с великим Каролом Топеком. Она была младше коллег, но ненамного. В ее бледно-голубых глазах горел огонь страсти и преданности своему делу. Она понимала, что в ее руках огромная власть и она может ею распоряжаться. Тарен так и пылала энергией. Ее лицо было столь же сурово, как гранитные стены.
Третьим был секретарь Калин. Как и в случае с другими верховными судьями, внешне он ничем не отличался от остальных членов Президиума. Ни особых регалий, ни уникальной формы – как и прочие, он был одет в простой черно-красный мундир с высоким воротником, который обозначал его статус «Секретаря народа Тивии». На круглом столе также не было ничего, что бы подчеркивало особое положение Калина и двух его коллег.
Но Жуков знал секреты Зала Народа. Он знал, как работает Президиум. Секретарь Калин сидел прямо под левой рукой Топека. Той рукой, которая была вскинута в салюте. Статус секретаря Калина – и его авторитет – был вполне ясен.
– Друг Жуков, – сказал Калин, жестом предлагая тому подойти ближе к столу. – Спасибо, что вы так скоро пришли. Президиуму известно, насколько важной работой вы занимаетесь в нашем славном государстве, и мы знаем, что отрывать вас от нее можно лишь по причинам сопоставимой или большей важности.
«Чертов позер». Типичный Калин. Ни за что не скажет одним словом то, что можно описать десятью. «Президиуму стоит подавать на заседаниях тивианское красное», – подумал Жуков. Он и представить себе не мог, как отсидеть всю сессию, не имея возможности выпить, чтобы отвлечься.
Вслух он сказал:
– Благодарю, друзья секретари. – И снова поклонился. – Я пришел сюда, чтобы узнать, что еще могу сделать на благо Тивии?
«Ему это понравится». Калин по праву гордился своей страной и в равной степени гордился не только ее наследием и культурой, но и ее идеалами.
О да. Калин был идейным человеком.
Губы секретаря изогнулись в легкой улыбке.
– Боюсь, я вынужден сообщить вам плохие новости, – сказал Калин. – Вы много дней провели в дороге, так что были… скажем так, вне досягаемости.
Жуков переступил с ноги на ногу.
– Новости, друг Калин?
Тот кивнул.
– Мы получили депешу из Дануолла. Там разразился… скандал.
– О, – сказал Жуков.
«Скандал?» Пожалуй, это было даже интересно, но Президиум редко интересовался пустыми слухами. Жуков посмотрел на остальных.
Тарен заерзала на стуле и разгладила полы мундира. Затем сцепила пальцы в замок и облокотилась на стол.
– Императрица Джессамина Колдуин убита своим собственным лордом-защитником, – сказала она. – Хайрем Берроуз, глава Тайной канцелярии, временно повышен в звании до лорда-регента, так как наследница престола, Эмили Колдуин, еще слишком мала. Наследницу взяли под охрану до полного разрешения этого кризиса.
Из легких Жукова как будто выпустили весь воздух. Он сумел подавить кашель, поднес ко рту дрожащую руку и прочистил горло.
Калин наблюдал за ним. Его улыбка стала шире.
– Не сомневаюсь, друг Жуков, вы согласитесь, что это ужасная трагедия.
– Я… да, – ответил Жуков. – Настоящая трагедия, друг Калин.
Калин поджал губы.
– Хотя формально Тивия является частью Островной империи, нам повезло установить… особые отношения с Дануоллом и добиться некоторой автономии после Морлийского восстания. Императрица – и императоры, которые правили до нее, – всегда считали Тивию дружественной и союзной страной.
Жуков поднял голову. В горле у него пересохло. Он облизал губы.
Калин не сводил с него глаз.
Он знал. Он знал.
Калин изогнул бровь.
– Ну что, друг Жуков? Неужели вы с этим не согласны?
Жуков опустил голову.
– Вы правы, друг Калин. – Он сделал паузу. – Прошу меня простить, я… я потрясен новостями. Когда это случилось?
– Вчера, – ответила секретарь Тарен. – Официально об этом еще не объявили, но мы за считаные часы узнали о произошедшем от наших шпионов в Дануолле.
