– Признаться? О да! Я глубоко возмущен вашим обращением со мной, но желаю внести ясность. Мне нечего добавить к моим показаниям, сделанным в ходе судебного следствия. Отказываться от своих слов я тоже не намерен.
– Вот и славно, – беззаботно пропел Рейсон. – На дознании вы заявили, что последовали за девушкой в гостиную, где она открыла сумочку, достала револьвер… и дальше началась передряга. Верно?
– Мне нечего добавить или опровергнуть, – отрезал Банстед.
– Зато я многое могу рассказать, – с удовольствием продолжил Рейсон. – Вот тут у меня пробы, взятые с вашего револьвера. То есть результаты анализа мелких частиц вещества, найденного на оружии. Их изучали под микроскопом и всякое такое. Пробы взяли с дула, рукояти и камор барабана. Научно подтвержденные результаты! Вы, случайно, не знаете, что это значит?
Вручив Банстеду какой-то листок и повернувшись к Карслейку, инспектор театральным шепотом объявил:
– Осмокаолин.
– Осмокаолин, барий, рисовый крахмал… ну да! – Банстед не удержался от смеха. – Или я жестоко ошибаюсь, или это химические компоненты обыкновенной пудры, которую продают в магазинах.
– Верно! – подтвердил Рейсон и зловеще добавил: – Пробы взяты с дула, с рукояти и с камор барабана, мистер Банстед.
– Этот вопрос поднимался на дознании, и я…
– На дознании речь шла о дуле револьвера. А как могла эта чертова пудра попасть в каморы барабана, не могли бы вы объяснить?
Банстед откинулся на спинку стула. Добрых полминуты в кабинете стояла тишина, потом Рейсон с грохотом поднял крышку своего бюро. Там лежал револьвер Банстеда и сумочка, в которой Пташка его принесла. Схватив револьвер, Рейсон нажал на рычаг и откинул вниз ствол, открыв барабан.
– Взгляните на эти каморы – все шесть сверкают чистотой, верно? Так и должно быть. Я собственноручно их протер. – Достав из кармана шесть холостых патронов, он вставил их в гнезда, потом закрыл барабан и протянул оружие Банстеду.
– Вот заряженный револьвер. А это сумка, в которой мисс Чагфорд принесла его. Вот вам баночка с пудрой. Она в пять раз больше той, что принадлежала покойной. Высыпьте всю пудру в сумочку, мистер Банстед, положите туда револьвер и хорошенько потрясите сумку. Если хоть одна частица пудры попадет в каморы барабана теперь, когда в них лежат патроны, то вы выйдете из этого кабинета свободным человеком, а мой начальник принесет вам свои извинения.
Банстед даже не попытался взять револьвер у Рейсона. Его взгляд не отрывался от сумочки. Перед ним с необычайной ясностью возникло лицо Пташки… А инспектор тем временем продолжал молоть языком:
– Это невозможно, мистер Банстед, сколько бы вы ни старались. Я сам пробовал и, поверьте, посвятил этому занятию не один час. Но взгляните сюда! – Рейсон вытряхнул на пол патроны из барабана. – Положите в сумочку револьвер с пустым барабаном, и глазом моргнуть не успеете, как получите следы старого доброго осмокаолина в четырех каморах. Мисс Чагфорд не получила ваше письмо с отказом финансировать покупку дома, поэтому пришла довольная и счастливая, с улыбкой на лице. Вы вынули револьвер из ее сумочки, как только она вошла в холл, и немного пудры просыпалось на пол. Она первой прошла в гостиную, поэтому не видела, как вы зарядили револьвер…
– Да, да! – раздраженно выкрикнул Банстед в наступившей тишине, поглаживая сумочку, будто лаская. – Мне следовало знать, что из ее когтей не вырвешься.
Убийство ценой девять фунтов
Глава 1
Некоторые предрассудки на редкость живучи. Многие верят в так называемый «гипнотический взгляд», способный подавлять волю другого человека, толкая его на самые опрометчивые поступки. Якобы мужчина, наделенный подобным даром, может подчинить себе любого, в особенности состоятельную женщину. Гипнотический взгляд приписывали Джозефу Смиту, утопившему в ванне не одну невесту. Из недавних примеров можно вспомнить Хита, который варварски лишил жизни двух женщин за один месяц.
В середине тридцатых годов такие же слухи ходили о Джеймсе Гледди, неотесанном развязном молодчике, который умело пользовался своей мужской привлекательностью. Нелепые россказни о мистическом даре были лишь попыткой объяснить, как такому проходимцу удалось жениться на девушке из почтенного и богатого семейства, которая, по всей видимости, верила, что жених принадлежит к ее кругу.
В медовый месяц молодоженам пришлось расстаться на полгода, пока новоиспеченный муж отбывал наказание – вскрылась его афера с фальшивым чеком. Однако не будем останавливаться на мелких мошенничествах Джеймса. Перенесемся лучше немного вперед и понаблюдаем за парой на третьем году супружества. Возьмем субботнее утро мая 1934 года в конторе благотворительного фонда защиты животных, где жена Гледди, Маргарет, работала секретарем директора. К тому времени Джеймс уже промотал все ее деньги, и ей пришлось содержать семью.
Учреждение занимало несколько комнат в цокольном этаже одного из лучших зданий недалеко от Парламент-сквер. По субботам персонал не работал, исключение составляли директор и его секретарша. Летом глава фонда обычно покидал контору в половине двенадцатого, чтобы провести выходные в своем загородном коттедже в Дорсете.
Маргарет задерживалась до часу пополудни, когда приходил швейцар и впускал уборщиц.
В ту субботу швейцар, войдя в контору, почувствовал запах хлороформа, а вбежав в приемную секретаря, нашел Маргарет лежащей на полу возле закрытого большого сейфа. Маленький стенной сейф оказался открыт, внутри было пусто. На распахнутой дверце висела тряпка. Лицо девушки покрывала другая тряпка, завязанная узлом на затылке. Швейцар сорвал ее и отбросил подальше вместе с комком ваты, пропитанной хлороформом. На подбородке девушки виднелся порез, из которого сочилась струйка крови, пачкая джемпер.
Швейцар позвал на помощь констебля, дежурившего на перекрестке. Маргарет погрузили на носилки и отнесли в Вестминстерскую больницу, находившуюся примерно в сотне ярдов от конторы. Через полчаса девушка пришла в себя и сквозь туман перед глазами заметила рядом с кроватью полицейского сержанта. Рану на ее подбородке обработали и перевязали, а синяки на руках и плечах не требовали внимания сестер.
Вскоре она уже могла говорить, хотя и немного бессвязно:
– Полиция! О, вы-то мне и нужны! Это я во всем виновата. Мне следовало знать, что такое может случиться. Я должна была остерегаться, особенно по субботам.
– Дело нешуточное, мисс! Вы помните, что произошло?
– Да, я отчетливо все помню, пока он не ударил меня лицом о спинку стула. Вот тогда я потеряла сознание. Чувствую себя ужасно. Вы не могли бы вызвать сестру?
Разговор возобновился минут десять спустя, и теперь девушка говорила намного тверже и увереннее:
– Это произошло чуть позже половины первого. Я совершила ошибку, пригрозив, что закричу, вместо того чтобы сразу позвать на помощь. Он напал на меня сзади, схватил за шею и зажал рот рукой. Он намного сильнее, чем кажется. Я укусила бы его за руку, если б смогла, но он сдавил мне подбородок. Я изловчилась и хорошенько лягнула его каблуком, он повалился вперед, ударив меня лицом о спинку стула. О, мне больно говорить. – Маргарет рассмеялась. – Явись он на полтора месяца раньше, нашел бы в сейфе сто пятьдесят фунтов, но сегодня утром сейф был пуст и я протирала его от пыли, когда он вошел.
