Карслейк вернулся в Скотленд-Ярд лишь к трем часам, так что у Рейсона было достаточно времени, чтобы найти папку с материалами по делу Уэббера, которое перешло к нему, после того как коронерское жюри вынесло вердикт: «Преднамеренное убийство, совершенное неустановленным лицом или группой лиц».
На Рейсона неожиданно свалилась удача. Подобные моменты случайного «везения» нередко уводили его в сторону, сбивая со следа, но никогда не удивляли.
В описи имущества, предоставленной складом, где хранилась мебель Уэббера, пока тот был в Канаде, значился пункт «Ашуинденский сервиз (стоимость 20 фунтов)».
– Дело Уэббера, сэр! – возбужденно заговорил Рейсон, когда Карслейк пригласил его в кабинет. – Я нащупал ниточку. Пока только самый кончик, и все же это зацепка. Вы решили, что я стучал по клавишам машинки сегодня утром. Ничего подобного! Это был комптометр. – Посмотрев на выражение лица Карслейка, Рейсон счел нужным объяснить: – Это нечто вроде пишущей машинки, сэр. Помогает в арифметических расчетах. Взгляните сюда! Я достал рекламные проспекты. Вот так выглядят кнопки. Обратите внимание на название фирмы. Похоже, это важно!
– Мне бы это даже в голову не пришло, – фыркнул Карслейк. – Уэббер использовал комптометр вместо пишущей машинки. И что с того?
Рейсон снисходительно усмехнулся.
– Вот опись вещей Уэббера, сделанная вашими сотрудниками в его доме: никаких упоминаний о комптометре! А это перечень имущества, хранившегося на складе, пока Уэббер был в Канаде. Нужный пункт я отметил крестиком.
– Ашуинденский сервиз! – воскликнул Карслейк. – И комптометр «Ашуин»! Какая между ними связь?
– Автомобиль «форд» и трактор «фордзон»! – с горячностью возразил Рейсон. – Возможно, это новейшая модель.
– Речь идет о комптометре, верно? Так почему на складе он числился как фарфор? – не согласился Карслейк. – Пойдите-ка и расспросите свою племянницу. Она вам объяснит, что ашуинденский сервиз – это набор фарфоровой посуды, изготовленный на всемирно известном заводе. А заодно поинтересуйтесь у той телефонистки, что она слышала: стук пишущей машинки или звук соприкосновения чайной чашки с блюдцем. Только не забудьте прихватить с собой коробку шоколадных конфет.
Рейсон собрал свои бумаги и вышел, с досадой размышляя: «Конечно, Карслейк хороший человек, но больно уж узколобый: не хватает ему широты взглядов. В конце концов, в мире, возможно, существует множество фирм под названием «Фордзон», о которых Генри Форд слыхом не слыхивал. Вполне вероятно, что и мистер Ашуин не подозревает о существовании фарфорового завода «Ашуинден». И кто угодно мог допустить ошибку, составляя опись».
Рейсон решил заехать на склад, – предъявил там полицейское удостоверение, и его немедленно отвели к директору-распорядителю, а тот в свою очередь проводил инспектора в отдел оценки и дал указание сотрудникам всячески содействовать следствию. Рейсон пожелал посмотреть переписку с Уэббером, и начальник отдела заметил:
– Помнится, Уэббер оценил стоимость сервиза в сто пятьдесят фунтов. Мы связались с фарфоровым заводом…
– Значит, речь действительно идет о чашках? – удрученно проворчал инспектор, не дослушав.
– О кофейном сервизе. На заводе нам сказали, что модель сочли бесперспективной и не пустили в производство. Существующий образец, возможно, представляет ценность для коллекционера, но его реальная стоимость – от двадцати до пятидесяти фунтов.
«Что ж, ничего не попишешь, – огорченно вздохнул Рейсон, признавая поражение. – Комптометр тут ни при чем. Придется вернуться к исходной точке – пишущей машинке».
Карслейк его обставил. Эта горькая мысль продолжала терзать Рейсона и за чашкой чая в кафе. Не желая признавать, что день прошел впустую, он с завидным упорством принялся позвякивать чашкой о блюдце в тщетной попытке воспроизвести стрекот пишущей машинки, чем не на шутку встревожил официантку.
Вернувшись к себе в кабинет, он навел порядок на рабочем столе и взялся дополнить дело Уэббера новыми записями. Внезапно ему пришло в голову, что кофейный сервиз в некотором смысле занял место воображаемого комптометра. Ашуинденский фарфор значился в описи, составленной на складе, но в полицейском протоколе не упоминался!
Возможно, вернувшись в Англию из Канады, Уэббер его продал. Но зачем Уэбберу продавать домашнюю утварь? Будучи холостяком, не обремененным детьми или престарелыми родственниками, он имел приличную сумму в банке и солидную долю в бизнесе.
Рейсон решил побеседовать с приходящей служанкой Уэббера.
– Я готовила ему завтрак каждое утро, кроме воскресенья, – сообщила та инспектору. – Обедал и ужинал он в Лондоне, так что к полудню я обычно бывала свободна.
На вопрос, любил ли покойный кофе, женщина ответила:
– Я не варила ему кофе, только покупала. Он сам себе его готовил, а после мыл посуду. Никогда не оставлял чашку или кофейник в раковине. Видно, боялся за свой драгоценный сервиз. Я к его фарфору и пальцем не прикасалась. Мистер Уэббер хранил его в шкафчике в гостиной.
– Вы сказали полиции, что из дома ничего не пропало. Когда в понедельник утром вас впустили в бунгало, вы видели бесценный фарфор, над которым так дрожал хозяин?
– Ну, вообще-то не видела, коли уж вы спросили, но я обратила внимание, что мистер Уэббер вскрыл новую пачку кофе, которую я оставила ему в субботу утром. Само собой, я решила, что бедняга выпил кофейку, как обычно, прежде чем его настигла смерть. Вот ведь какое несчастье!
– Вы заметили грязные чашки в раковине в понедельник утром?
– Дайте-ка подумаю… нет, пожалуй. Наверное, полицейские вымыли посуду. Знаете, я ведь сама не своя была из-за этой кошмарной истории.
Выходит, Уэббер не продал сервиз и не избавился от него каким-то иным способом, однако фарфор исчез. На обратном пути Рейсон крепко задумался над этой загадкой, пытаясь связать между собой факты и выстроить в стройный ряд.
Убийца приходит в дом жертвы с оружием и портативной пишущей машинкой, достает ее из футляра, стреляет в Уэббера и, в полной уверенности, что тот мертв, забирает сервиз, но забывает машинку. Жертве удается дотянуться до нее и передать сигнал бедствия. Около полуночи убийца возвращается за машинкой (а может, и за комптометром) и убирает ее в футляр. Если он не забрал сервиз сразу, то делает это теперь, как своего рода сувенир в память о совершенном преступлении. Впрочем, тогда у него были бы заняты обе руки и выбраться из дома было бы весьма затруднительно.
Это нагромождение бессмыслицы подхлестнуло фантазию Рейсона, и мысли его понеслись вскачь, обгоняя друг друга. Когда факты доказывают, что доведенный до отчаяния преступник ведет себя как слабоумное дитя, это обычно означает, что в цепочку рассуждений вкралась ошибка и одно из допущений ложно. Иными словами, один из фактов перевернулся вверх тормашками.
Убийца жаждал завладеть сервизом. А что, если все наоборот? Может, он вовсе и не жаждал им завладеть, а хотел уничтожить улику?
