Этот разговор показывает, как неуклюже и топорно сработано было преступление от начала и до конца. Исключение составлял разве что точный, тщательно продуманный расчет времени, выбранного Джеймсом Ламбертом для убийства. Он незаметно выскользнул из танцевального зала, подкараулил Чондри на новой дороге, убедил остановить «крайслер» и выйти из машины, а затем забил до смерти разводным ключом, после чего вернулся в «Хаммерсмит-Аполло», сумев уложиться в одиннадцать минут.
Чондри вез с собой деньги клуба – сто девять фунтов в казначейских билетах и тридцать шиллингов серебром. Позднее Ламберт сжег банкноты, а серебро присвоил. Никто не видел, как он покинул «Хаммерсмит-Аполло», а затем вернулся.
Его алиби не было безупречным, однако он знал, что ему не придется доказывать свою непричастность к убийству. Решительно ничто не связывало его с преступлением, за исключением Филлис, разумеется.
Глава 2
Приблизительно в четверть одиннадцатого молодые женщины попросили свои плащи в гардеробе. Филлис держалась невозмутимо, что приятно удивило Джеймса, и он сказал:
– Если вы обе готовы, я подгоню машину.
– Поторопись, а не то мы застрянем в пробке, – отозвалась Филлис, допустив тем самым ошибку: ей следовало возразить, что за ней заедет муж, чтобы доставить их с Эйлин домой.
– Кажется, ты собиралась позвонить Артуру, – подсказал Ламберт. – Передумала?
– О, совершенно забыла! Я уже звонила, и он сказал, что будет здесь примерно в десять двадцать.
Джеймс с изумлением понял, что Филлис действительно забыла о своем звонке, и заметил:
– Уже двадцать минут одиннадцатого. Я предупрежу швейцара, что мы уезжаем.
Подогнав машину к дверям, Ламберт обратился к швейцару:
– Если мистер Чондри будет спрашивать миссис Чондри, передайте ему, что они с сестрой уехали с мистером Ламбертом.
Как и было задумано, сначала он завез домой Эйлин, а затем подъехал к дому Чондри. В холл они вошли вместе, и он сразу же направился в кабинет Артура, искусно превращенный миссис Чондри в малую гостиную, – большая предназначалась для торжественных случаев. Даже в 1936 году в пригороде найти приходящую прислугу было непросто, поэтому, кроме них двоих, в доме не было ни души.
– Ну вот и все, – объявил Джеймс. – Я побуду здесь еще с полчаса – до приезда полиции: лучше, если они застанут меня здесь. А пока налей мне выпить, дорогая, чтобы все выглядело естественно.
– Полиции? – эхом отозвалась Филлис. – Какой еще полиции? – Лицо ее выражало туповатое изумление.
– Успокойся, девочка моя! Ты великолепно держалась весь вечер. Ну же, не раскисай. Осталось совсем чуть-чуть. Все идет хорошо, как я и обещал. Я отогнал «крайслер» на пустырь и выключил фары. Полицейские найдут его в два счета, а нам только это и нужно.
– Джеймс! – Филлис в ужасе округлила глаза, схватившись за грудь. – Ты убил Артура?
– Держи себя в руках, Фил! Я же сказал, что все будет в порядке. Артур даже ничего не почувствовал.
– Какой ужас! – простонала Филлис. – Не могу поверить! С ума сойти…
– Все не так уж страшно! Это убийство из милосердия. Ты ведь не шутила, когда так говорила, верно?
– К чему вспоминать об этом теперь?! – сквозь рыдания воскликнула Филлис. – Я и вообразить не могла, что ты способен на подобные безумства!
Ламберт растерянно захлопал глазами, решительно не понимая, почему Филлис вдруг пошла на попятный. Для него всякая мысль служила прелюдией к действию. Если вы не собираетесь ничего совершать, то какой смысл об этом думать? Странности миссис Чондри он приписал расстроенным нервам. Нужно было как можно скорее успокоить ее, пока не появилась полиция.
Она снова затряслась от ужаса.
– Джеймс! Ох, Джеймс, тебя повесят! Я этого не вынесу.
– Если ты не перестанешь причитать, повесят нас обоих!
Эти слова заставили ее замолчать и обратиться в слух.
– Если меня посадят на скамью подсудимых, ты отправишься на виселицу вместе со мной и никакие мои заверения тебя не спасут. Я совершил преступление, а ты лишь позвонила. Допустим. Но телефонного звонка довольно. – Излагая суть закона, Ламберт намеренно слегка сгустил краски. – Я все предусмотрел. От тебя требуется только одно: говорить правду. Опиши полиции, как прошел вечер, ничего не утаивая и не привирая. Расскажи, как ты позвонила Артуру и как потом забыла об этом, когда я предложил подогнать машину. Ведь в точности так все и происходило. Перескажи все подробности, кроме двух: что это я попросил тебя позвонить Артуру и что я его убил. Ты уверяла, будто готова во всем меня слушаться, – теперь самое время.
Филлис прерывисто вздохнула, глотая слезы, но постепенно успокоилась и с грустной улыбкой сказала:
– Бедный Джеймс! Знаю, теперь ты жалеешь, что не подумал обо мне. Можешь не волноваться: я справлюсь.
– Вот это другой разговор, девочка моя! – Он потрепал ее по плечу, и Филлис потянулась было к нему, подставляя губы для поцелуя, но Джеймс не откликнулся на ее призыв. – Позволь я вытру слезы. Не хочу, чтобы тебя увидели заплаканной.
Ламберт попытался промокнуть ей щеки батистовым платком, но она протестующе отстранилась и, достав пудреницу, ловко и быстро стерла следы слез, что вернуло ей присутствие духа.
– В машине был мой несессер из крокодиловой кожи? Я отдавала его в мастерскую, починить, и Артур сказал, что заберет его по дороге.
– Да, и твой пурпурный шарф. Я осмотрел машину… потом. Не думай о мелочах.
Филлис промолчала, и Джеймс спросил:
– Тебя что-то тревожит?
– Артур… в машине?
– Нет. Не забивай этим голову.
– Я подумала… может, забрать несессер? Если в машине никого нет, его могут украсть.
Бедняжка! Она совершенно утратила чувство реальности. Забрать несессер? И полиция немедленно выйдет на их след!
– Мне не пришло в голову захватить его, – отозвался Ламберт, не желая с ней спорить.
– Это красивая вещь, – вздохнула Филлис. – Я была безумно расстроена, когда порвала кожу, но Артур сказал, что мастер зашьет аккуратно и будет совершенно незаметно.
Если бы Джеймс хоть что-нибудь понимал в смене настроений Филлис, то ни за что не поверил бы ее россказням об «убийстве из милосердия». Всего лишь час назад он убил ее мужа, и теперь жизнь их обоих зависела от того, насколько убедительным покажется ее рассказ полиции. Неужели в эту минуту она могла искренне беспокоиться о каком-то несессере? Это казалось непостижимым, немыслимым. Ламберт решил, что Филлис прибегла к невинной уловке, чтобы избавиться от мыслей о «всяких ужасах», как поступила бы на ее месте любая женщина.
– Артур заплатил за него сто двадцать фунтов – все принадлежности из настоящего золота!
