– Я его нашел, – ощетинился старик. И, нащупав содержимое, добавил: – В нем что-то есть.
– Это мое! Отпусти! Он оставил для меня, тупорылый!
Ему ничего не стоило вырвать у старика пакет.
– Ты вывихнул мне руку, ублюдок! – завопил тот.
– Извини, извини, но это мое.
Маршалл побежал.
– Он сломал мне руку! – не унимался за спиной старик.
«Беги! Не оглядывайся!» – уговаривал себя Маршалл.
Он чуть не врезался в ведущие на парковку стеклянные двери – они едва успели раздвинуться. Ключи уже в руке. За пятьдесят футов нажал на кнопку и открыл мини-вэн, прыгнул за руль, включил зажигание. Швырнул пакет на пассажирское сиденье, и машина на полной скорости сорвалась с места.
Через милю он свернул на стоянку у супермаркета и потянулся к пакету.
Сердце гулко стучало, рубашка промокла от пота. Что понадобилось этому старому грибу? Почему он копался в мусоре? На кой черт ему сдался старый пакет, что он с такой силой в него вцепился?
Маршалл подумал, что пакету следовало быть чуточку увесистее. Но когда ему в последний раз приходилось таскать пятьдесят тысяч баксов? Кто знает, сколько весит такая сумма?
Сверху Гейнор положил в пакет несколько газет. Маршалл вытряхнул их на пол перед пассажирским сиденьем, ожидая наконец увидеть перевязанные резинками пачки денег.
Но там оказался конверт. Очень тонкий деловой конверт.
Господи, неужели этот тип выписал чек? Он что, с ума сошел?
Маршалл разорвал конверт, вынул единственный лист и прочитал:
Оставлять деньги в мусорном контейнере небезопасно. Придумайте другой план передачи. Жду звонка.
Глава 46
Прежде чем войти в больничную палату, Агнесса легонько постучала в дверь.
Марла сидела на кровати и потягивала чай из чашки на подносе с завтраком.
– До сих пор не унесли? – спросила Агнесса.
– Приходили забрать, но я сказала, что еще не кончила, – ответила дочь. – Чай остыл, но это ничего.
– Сейчас позвоню, скажу, чтобы принесли горячего.
– Нет, мама, пожалуйста, не надо. Я знаю, стоит тебе сказать, сюда примчатся и все сделают, но я хочу, чтобы ко мне относились как ко всем остальным больным.
Агнесса улыбнулась:
– Ты не все больные, ты моя дочь. Это тот случай, когда я не буду стесняться пользоваться своим авторитетом. – Она дотронулась до руки Марлы на несколько дюймов выше забинтованного запястья. – Но я забираю тебя домой. Дома тебе будет уютнее. Это хорошая больница. Нет, великолепная больница, что бы ни твердили всякие клеветники. Однако с нами тебе все равно будет лучше.
– Здорово, – слабо проговорила Марла.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Недавно приходил осматривать врач. Не доктор Стерджес, а другой, психиатр. Собирается мне что-то прописать.
– Знаю. Уже разобралась. Ты не выкинешь снова чего-нибудь подобного?
Марла покачала головой:
– Нет, не выкину. Понимаешь, меня так потрясло, что произошло в тот момент. Но лекарство ведь поможет? – Она положила ладонь поверх руки матери. – Правда, не выкину.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Тогда все в порядке, – осторожно проговорила Агнесса. – Я рада.
– Кэрол забегала меня навестить, – сказала Марла. – Она мне очень нравится.
– Мне повезло, что у меня такая помощница. Она утром призналась, что очень за тебя беспокоится.
Марла кивнула:
– Мне тоже говорила. Мы и виделись-то с ней всего несколько раз, а вот ведь, переживает за меня.
– Что доктор Стерджес? Приходил проведать?
Дочь покачала головой:
– Целый день его не видела.
– Уверена? Может, задремала или отключилась?
– Точно. Я хоть и клевала носом, но не сомневаюсь, что его здесь не было.
Агнесса достала мобильный телефон, выбрала нужное имя из списка контактов и нажала клавишу набора номера.
– Я всегда считала, что в больнице запрещено пользоваться мобильниками, – удивилась Марла.
– Моя больница. Что хочу, то и делаю, – ответила мать. – Черт! Предлагает оставить сообщение. – Сообщение оставлять Агнесса не захотела и убрала трубку. – Я на секунду.
Она вышла из палаты и направилась на пост медсестер.
– Доктор Стерджес к вам заглядывал?
Оказалось, что его никто не видел.
Агнесса вернулась в палату Марлы.
– Что ж, давай одеваться.
– Расскажи мне снова о том, – сонно попросила дочь.
– О, дорогая, нет!
– Пожалуйста. Мне так трудно удерживать в памяти. И очень помогает, когда ты рассказываешь.
– Дорогая, это слишком печальная история. Я просто не могу. – Глаза Агнессы наполнились слезами.
Марла, сидя на кровати, откинула голову на подушку и смотрела в потолок, но ее взгляд ни на чем не останавливался.
– Печальная, знаю. Но суть в том, что у меня все-таки был ребенок. Красивая маленькая девочка. Она девять месяцев жила во мне. Я любила ее и верю, что она любила меня. Я оплакиваю ее каждый день и хочу помнить все немногие моменты, когда она была со мной. Но память иногда меня подводит.
– Марла, любимая…
– Ну, пожалуйста, мама. Знаю, иногда тебе говорить об этом тяжелее, чем мне, но пойми, мне очень хочется послушать.
Агнесса глубоко втянула носом воздух.
– Ладно. Только мне кажется, что сейчас не самое подходящее время.
Марла ждала, когда мать начнет.
– После того как младенец появился на свет, мы с врачом, хотя знали его состояние…
– Ее.
– Извини, не поняла?
– Ее. Состояние Агаты Беатрис Пикенс. Она не просто младенец.
Агнесса сжала руку дочери.
– Конечно, не просто младенец. Мы обмыли Агату и плотно завернули в одеяло. Затем подложили тебе под спину подушки, чтобы ты могла сидеть прямо, и доктор Стерджес дал тебе в руки твою дочь, чтобы ты подержала ее несколько мгновений.
– Расскажи, что я тогда сделала? – попросила Марла.
– Ты… – Агнесса отвернулась, но руки не отняла. Тяжело вздохнула, собралась с духом и продолжала: – Ты посмотрела Агате в лицо и сказала, какая она красивая.
– Еще бы.
– Сказала, что она самая красивая из всех младенцев, каких ты видела.
– А потом? Потом я ее поцеловала?
