– Как вы поступили?
– Я… я…
– Полицию вы не вызвали.
Сарита покачала головой:
– Нет. Я не могла. Я в этой стране нелегально, меня никто не знает официально. На таких, как я, полиции наплевать. Могут что угодно повесить. Или правда решить, что я убила миссис Гейнор. Вот я и позвонила Маршаллу, чтобы он меня вытащил. – Она помолчала. – Так вы спрашивали, кто, по-моему, это сделал?
– Да.
– Я задала себе вопрос: уж не мистер ли Гейнор?
– Почему?
– Ну, он мог узнать, что жена его раскусила. Стала понимать, что он во всем ей врет. Может, они поссорились, и он сильно на нее разозлился? Но, понимаете, пусть он мне не нравится – никогда не нравился, – он не тот человек, который мог убить.
– Сарита, вы о чем?
– Это все моя вина, – проговорила она и расплакалась. – Если случилось то, что я думаю, целиком виновата я. Я должна была молчать. Нельзя было ничего говорить.
Мы ехали из города на север. Поток машин поредел, и мне стало легче сосредоточиться на ее словах, но никак не удавалось сообразить, о чем она толкует.
– Говорить о чем?
– Я знала о Марле, – ответила Сарита. – Знала о вашей двоюродной сестре. О том, что случилось в больнице.
– О том, что она пыталась украсть младенца?
Мексиканка кивнула.
– У меня есть подруги, которые работают в больнице и в то же время в доме престарелых. Они рассказывали о девушке, которая пыталась стащить новорожденного. У нее помутился рассудок, потому что несколько месяцев назад умер ее собственный ребенок. Еще я от них узнала, что врач этой помешанной – доктор Стерджес.
– Так вы знаете доктора Стерджеса? – спросил я.
Сарита снова кивнула:
– Он семейный доктор Гейноров. Они с мистером Гейнором давнишние друзья.
Я посмотрел в зеркало. В нем маячил черный седан, который был очень похож на тот, что я видел несколько минут назад. По виду отнюдь не полицейский автомобиль.
– Они много разговаривали, – продолжала Сарита.
– Что вы имеете в виду?
– Когда доктор Стерджес являлся, они уходили в кабинет мистера Гейнора – у мистера Гейнора дома есть кабинет, – закрывались и шушукались.
– О чем?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Я слышала только обрывки. О деньгах. Мне кажется, у мистера Гейнора была проблема. И у доктора, наверное, тоже.
– Какая?
– Игра на деньги. У обоих была эта проблема. Миссис Гейнор – она иногда со мной делилась – жаловалась, что, хотя муж хорошо зарабатывает в страховой компании, они, случается, сидят без денег, потому что он любит делать ставки. И доктор Стерджес тоже. Тот еще хуже.
Хотя я верил кое-чему из того, что говорила Сарита, меня не покидало чувство, что она не вполне откровенна. Невольно казалось, что няня вовлечена в эту историю больше, чем признается. И я вернулся к своей прежней теории о том, что Марлу подставили.
Быть может, доктор Стерджес и Билл Гейнор, планируя убийство, искали козла отпущения, на кого свалить вину. В таком случае Марла – прекрасный кандидат. Джек Стерджес знал ее историю и как ею воспользоваться.
Но каким образом ребенок оказался у моей двоюродной сестры?
И вдруг меня осенило.
– Как вы одевались? – спросил я у Сариты.
– Простите?
– Во что вы были одеты, когда приходили на смену в дом престарелых? Носили форму?
– Да.
– И иногда в той же форме шли на работу к Гейнорам?
– Да, – снова кивнула она. – Часто так и шла, а в свою одежду переодевалась в их доме.
– Опишите, – попросил я.
– Что?
– Опишите вашу форму.
Сарита покачала головой, не понимая либо вопроса, либо куда я клоню, задавая его.
– Брюки, туника. Все просто.
– Белые брюки и белая туника?
Она моргнула.
– Да, все белое.
Ангел.
– Это вы подбросили Мэтью Марле?
– Я, – не отказалась она. – Когда я нашла мальчика – наверху, в детской, живого, – то захотела унести его из дома. Схватила Мэтью, что-то из его вещей, коляску, выбежала на улицу и заперла замок.
– Вы оставили на двери Марлы пятно. Измазали ее дверь кровью Розмари Гейнор.
Сарита медленно пожала плечами.
– Не помню. Но такое возможно. Моя рука была в крови. Я, должно быть, чего-то коснулась, только не сохранилось в памяти. А когда добралась до Марлы, чуть не потеряла сознания от того, что недавно увидела, и, чтобы не упасть, схватилась за косяк.
Я решил, что только что избавил двоюродную сестру от пожизненного заключения.
Но мне требовалось узнать еще больше.
– Вы мне не все рассказали. Вы были с ними заодно.
– Не понимаю, о чем вы говорите? Я не имею никакого отношения к убийству миссис Гейнор. И никак не связана ни с ее мужем, ни с доктором. Вот… мой приятель – другое дело.
– Что?
– Маршалл очень, очень глупый. Он пытается выудить из мистера Гейнора деньги. Это большая ошибка, но он не хочет меня слушать. Не знаю, что с ним случилось. Он должен был возвратиться домой, но не отвечает на телефонные звонки. Мне не удалось с ним связаться.
Господи, значит, дело зашло дальше, чем я мог себе представить! Но я не отступал и продолжал допрос.
– Признайтесь, Сарита. Эти двое – Стерджес и Гейнор – или, может быть, один из них, мне трудно судить, решили, что будет лучше, если Розмари умрет. – Сарита только что сказала, что Гейнор остро нуждался в деньгах. Что, если его жена была застрахована на крупную сумму? – В качестве убийцы они решили выставить Марлу, – продолжал я. – Доставку ребенка поручили вам. Вы отнесли моей двоюродной сестре Мэтью, понимая, что рано или поздно присутствие мальчика в ее доме станет известно полиции. Вы их человек.
– Нет! – возразила Сарита. – Вы все неправильно поняли. Я хотела сделать добро.
– Ничего себе добро! Тогда какого дьявола…
В это время сзади раздался автомобильный сигнал.
Черный автомобиль, который давно нас преследовал, висел у меня на хвосте. Водитель жал на клаксон и моргал фарами.
Глава 60
Пока Марлу оформляли и снимали отпечатки ее пальцев, Барри Дакуэрт сел передохнуть за свой стол.
Он совершенно выдохся.
У него не было уверенности по поводу Марлы. Но когда из лаборатории сообщили, что кровь на ее дверном косяке принадлежит Розмари Гейнор, начальник полиции и окружной прокурор приняли решение Марлу арестовать.
