– Буду очень рада, – ответила Марла. – Сейчас здесь все в таком раздрае. Нужно очень многое обустроить. Я даже не могу возвратиться домой. По крайней мере в ближайшие несколько месяцев. Когда мама вернется, она все приведет в порядок. – Ее лицо озарила улыбка. – Ты же знаешь, у нее это очень хорошо получается. Стоит ей переступить порог, и она все возьмет на себя.
Я обнял Марлу и повернулся к Джиллу:
– Спасибо. Увидимся на панихиде. Не провожай, я найду дорогу.
Открыв входную дверь, я наткнулся на двух стоявших на крыльце мужчин. Младшего я видел раньше. А второй, тот, что был старше, приходился ему отцом – я заметил сразу.
Дерек Каттер только-только собирался нажать на кнопку звонка, и я, открыв дверь, его напугал.
– О, это вы, мистер Харвуд?
– Привет, Дерек.
– Мистер Харвуд, это мой отец.
Джентльмен, что был старше, протянул мне руку. Его рукопожатие было крепким.
– Джим Каттер, – представился он. На улице я заметил пикап с надписью на боку: «Газонная служба Каттера».
– Рад познакомиться, – сказал я. – Меня зовут Дэвид. – Я повернулся к Дереку: – Ты слышал?
Студент кивнул.
– Марла мне звонила. – Он сглотнул застрявший в горле ком. – Я как-никак отец.
Джим Каттер, стоя за спиной сына, положил ему руки на плечи.
– Не самая подходящая ситуация, но мы тем не менее пришли познакомиться.
Я крикнул Марле, что к ней пришли гости, сел в машину и поехал домой.
Глава 72
Мертвый врач вполне подходит на эту роль.
Мотив легко вычисляется, думал детектив Барри Дакуэрт. Если Джек Стерджес боялся, что Розмари Гейнор начнет задавать слишком много вопросов об обстоятельствах усыновления Мэтью, у него не оставалось иного выбора, как только ее убить.
У него не дрогнула рука, когда потребовалось убрать Маршалла Кемпера. Билл Гейнор, решивший выложить все, что знал, показал, где в лесу зарыто тело. Дакуэрт не сомневался, что и пожилая соседка Кемпера лишилась жизни, потому что врач заметал следы.
Следовательно, для спасения собственной шкуры Стерджес без колебаний пошел бы на убийство.
Энгус Карлсон составил расписание его дел в день гибели Розмари Гейнор и обнаружил в занятиях врача много свободных окон. Так что он мог вполне явиться в дом к своей жертве, а Розмари без колебаний открыла бы ему дверь. Он же был их семейным врачом.
Однако не нашлось ни одной реальной улики, которая бы связывала Стерджеса с преступлением. И то, как была убита миссис Гейнор, не соответствовало его стилю.
Стерджес покончил с Кемпером смертельным уколом. Тем же способом пытался расправиться с Дэвидом Харвудом и его отцом. Соседку Кемпера придушил подушкой, но в этом была определенная логика – смерь старушки можно было легко объяснить естественными причинами.
Однако станет ли человек, бескровно убивавший людей, одну из своих жертв буквально потрошить? Выбиравший в качестве орудий убийства иглу и подушку, взрезать женщину, словно тыкву на Хэллоуин?
Дакуэрт обсуждал этот и другие вопросы с Биллом Гейнором, которого взяли под стражу по нескольким обвинениям.
– Не знаю, – ответил тот. – Год назад я ни за что бы не поверил, что Джек способен на то, что совершил на этой неделе. Но теперь ни в чем не уверен. И готов согласиться, что он мог убить мою жену.
Гейнор сказал, что несколько месяцев назад им удалось убедить Розмари, что усыновление Мэтью вполне законно. Врач придумал, будто матери Мэтью шестнадцать лет, она из бедной семьи, и ни ей, ни ее родителям не по средствам растить ребенка. Личность девушки оставалась в тайне, но Стерджес принес Розмари несколько фиктивных документов, которые, после того как она их подписала, отправились прямиком в уничтожитель бумаг городской больницы. Гейнору врач сказал, что часть денег передаст Марле, хотя намеревался все оставить себе.
Начальник полиции Ронда Финдерман спешила закрыть дело Гейнора. Ей не терпелось внести его в список успехов своего ведомства. Особая прелесть заключалась в том, что доктору Стерджесу не надо было выносить приговор в суде.
Дакуэрт попросил отсрочку, чтобы разобраться со всеми деталями.
– Совсем небольшую, – пообещал он Ронде.
Дело Гейнора было не единственным, что его тревожило. На нем висели проклятые белки, три разукрашенных манекена и убитый придурком Клайвом Данкомбом студент Теккерей-колледжа.
И еще число 23.
Сидя за столом, он несколько раз подряд накорябал его на листе бумаги. Вполне возможно, что это число вообще ничего не значило.
Дакуэрт ограничил круг размышлений белками. Только белками.
Допустим, неизвестный псих задумал сделать некое заявление. И чтобы оно вразумительнее дошло до адресата, убить определенное число животных. Что и осуществил. Но почему не десять? Не дюжину? Не двадцать пять?
Почему именно двадцать три?
Дакуэрт прогуглил цифру. Сначала на экране открылась страничка Википедии.
– Надежный источник информации на все времена, – пробормотал детектив себе под нос.
Итак «23» – это:
одиннадцатое простое число;
сумма трех других последовательных простых чисел – пяти, семи и одиннадцати;
порядковое число ванадия в таблице Менделеева, хотя кто его знает, что это за штука такая – ванадий? Может быть, редкий сорт кофе из тех, что заваривает Ванда?
номер на майке баскетболиста Майкла Джордана, когда он играл за «Чикаго буллз».
В одном из фильмов трилогии «Матрица» Нео говорят…
В это время зазвонил телефон.
– Дакуэрт слушает.
– Это Ванда.
– Привет. Только что о тебе подумал. Что такое ванадий?
– Минерал. Находит применение в медицине.
– Откуда ты знаешь?
– Изучала естественные дисциплины. Без этого не дадут диплом врача. Это важно?
– Может быть, нет. Я просто хотел…
– Кончай заниматься ерундой, – перебила коронер. – Поднимай задницу со стула и лети сюда.
– Что ты делал в этом месяце три года назад? – спросила Дакуэрта Ванда Терриулт, как только он появился в ее кабинете.
– Навскидку не скажу, – ответил тот. – Наверное, работал.
– Бьюсь об заклад, что нет. Я, например, не работала. Взяла отпуск, чтобы провести время с сестрой, которая доживала последние недели.
– Помню, – кивнул детектив. – Ты ездила в Дулут.
– Верно.
Дакуэрт задумался.
– А ведь я тоже брал в это время отпуск. На Онтарио открывался сезон рыбалки на щуку, и мы с приятелем забурились в местечко под названием Бобкейгеон. Просидели там большую часть из десяти дней.
