– А при чем тут «Хакеры»? Зачем он им, как по-вашему?
– Не знаю, – признался Камерон. – Может, что-то накопал во время своих изысканий и тем самым их разозлил? Без веских оснований они не стали бы действовать столь агрессивно.
Трейси решилась закинуть удочку:
– А как насчет правительства США? Оно считает его своим врагом?
Камерон нахмурился.
– Что вы имеете в виду?
Грег Валтон дал Трейси строжайшее указание никому не говорить, что Хантер сбежал от спецгруппы, отправленной его освобождать, но она никогда особо не придерживалась инструкций. Как и Хантер Дрексель, она доверяла своей интуиции, а интуиция подсказывала, что Камерону Крю можно доверять. Поэтому, недолго думая, Трейси поведала ему всю историю: как Хантер сбежал; как ЦРУ и МИ-6 стали сотрудничать, чтобы отыскать его раньше, чем боевики «Группы-99», но пока безуспешно; как президент Хейверс открыто солгал мировым СМИ о том, что произошло той ночью под Братиславой.
– С ума сойти! – потрясенно произнес Камерон, когда она замолчала. – Но почему? Почему он убежал от своих спасителей, в особенности после того, что случилось с капитаном Дейли?
– Не знаю, – пожала плечами Трейси, – но полагаю, что все ответы там, где Алтея. Между ней и Дрекселем существует какая-то связь, нутром чую.
Было уже поздно, но ни Камерон, ни Трейси не хотели завершать разговор. Камерон оплатил счет, и они перешли в один из уютных и более интимных баров отеля «Мандарин ориентал», где устроились за угловым столиком, освещенным только свечами. Трейси заказала себе коньяк, а Камерон – односолодовое виски.
– Расскажите мне о себе, Трейси, – попросил вдруг Камерон. – Валтон говорил, что вы согласились помочь ему отыскать Алтею, но почему – не объяснил. Как вы оказались втянуты во все это?
Трейси ограничилась сутью: после того как по приказу Алтеи был жестоко убит Боб Дейли, она прислала в ЦРУ зашифрованное сообщение, где упоминалось ее имя.
– Она определенно что-то знает обо мне.
– Но вы ее не знаете?
– Все это время изо всех сил напрягаю мозги, пытаюсь отыскать связь. В моей жизни было немало ситуаций, когда наши дорожки могли пересечься: у меня богатое прошлое, причем довольно пестрое, – призналась Трейси.
Камерон озорно приподнял бровь.
– Правда? Грег говорил, что вы были специалистом в области искусства.
Трейси расхохоталась.
– Пожалуй, можно и так сказать.
– А как еще? Ну-ка, ну-ка! Я ужасно любопытен. Клянусь, что никому не скажу ни слова!
– У меня была бурная молодость. В двадцать с небольшим я оказалась в тюрьме. Но тогда, уверена, Алтею не знала.
– За что? – Камерон не мог представить себе эту спокойную, красивую, умную женщину за решеткой.
– За то, чего не совершала, – улыбнулась Трейси, не вдаваясь в подробности. – Потом я работала в банке как специалист по компьютерам.
– Это уже ближе к Алтее.
– Верно, – согласилась Трейси. – Только в то время я была единственной женщиной в банке, помимо секретарш. А интерес к изящным искусствам возник у меня… гм… позднее. И к очень дорогим драгоценностям…
– Вам не принадлежавшим… – догадался Камерон.
– Совершенно верно, – ухмыльнулась Трейси. – В то время я жила в Лондоне, но много путешествовала. На этом этапе у меня было множество знакомых, но Алтеи среди них не помню. Затем, после развода, мы с сыном вернулась в Штаты.
Она не собиралась упоминать Ника: слова выскочили совершенно естественным образом, как будто он все еще жив. Стоило Трейси их произнести, лицо ее помрачнело. Перемена оказалась настолько разительной, что не заметить было невозможно.
– Трейси? – Не задумываясь, Камерон потянулся через стол и сжал ее руку. – С вами все в порядке?
– Да-да, все хорошо, – пробормотала она быстро, стараясь не встречаться с ним взглядом.
В его глазах было столько тревоги, что в ней начала подниматься паника. И только сейчас Трейси сообразила, в чем дело: он напомнил ей Джефа.
– Доверьтесь мне, – мягко произнес Камерон. – Так что случилось?
К огромному своему удивлению, Трейси, подняв голову, услышала собственный голос:
– Мой сын умер.
Кажется, с момента смерти Ника она ни разу не произносила этих слов и только теперь поняла, что все время держала их в себе, словно хотела спрятаться от реальности. Конечно, это была иллюзия. Но странное дело: стоило сказать их Камерону Крю, практически незнакомцу, как это принесло ей невероятное облегчение.
– Сочувствую. – Камерон чуть сжал ее руку. – Как его имя?
– Николас. Он погиб в автомобильной катастрофе.
– Когда?
– Шесть недель назад.
Камерон не смог скрыть потрясения:
– Шесть недель… Боже, Трейси, какой ужас! Это ведь было совсем недавно!..
Трейси непонимающе взглянула на него: разве это произошло недавно? Ей казалось, что прошла целая жизнь, целая вечность, полная утраты.
«Нет, сын не умер: не было никакого несчастного случая. Это убийство. Алтея, кем бы она ни была, убийца моего сына».
Ее лицо будто застыло.
– Знаете, вам не нужно здесь находиться и тем более работать, – сказал Камерон. – Вы должны прийти в себя. Шесть недель – это так мало. За это время невозможно осознать произошедшее, не говоря уж о том, чтобы принять и примириться с горем.
Трейси безжизненно произнесла:
– Если не буду работать, я умру.
Камерон кивнул, потому что понимал это как никто другой. Это неконструктивно, но все равно понятно. Необходимость отвлечься, заняться чем угодно, лишь бы заглушить боль.
– Знаете, я тоже потерял сына, – проговорил он тихо. – Маркуса. Ему было четырнадцать.
– Знаю. Они с Ником были одного возраста. Лейкемия. Ваш фонд сделал крупные пожертвования в исследования по изучению рака и в развитие лечения с использованием стволовых клеток.
«Цитирует мое досье, – понял Камерон. – Бедняга. Такое впечатление, что она в трансе». Он и сам пребывал в таком состоянии несколько месяцев.
– Да, верно, – произнес он спокойно. – Маркус долго болел. Это было тяжело, но у нас с женой было время, чтобы… подготовиться. Теперь я благодарен за это Господу. Не уверен, что смог бы справиться, если бы это случилось внезапно. Как с вами…
– Как вам удалось? – неожиданно для себя спросила Трейси.
Камерон казался ей таким спокойным, таким собранным, совсем непохожим на нее. Может, есть какой-то фокус, какой-то путь, который она упустила? Он быстро избавил ее от иллюзий:
– Очень плохо. Мы с Шарлоттой старались справляться вместе, но горевали так по-разному! Ей нужно было говорить. Мне – работать.
