Перед мысленным взором Трейси совершенно непрошено возникло лицо Джефа Стивенса.
– О нет, вы даже не представляете, насколько мне это понятно.
В шесть утра следующего дня Трейси разбудил телефонный звонок.
– На вас поступили жалобы, – сразу же сообщил Грег Валтон.
Трейси потерла глаза. «И вам доброе утро».
– Какого рода жалобы?
– Серьезные. Из британского министерства внутренних дел. По их словам, на вчерашнем совещании вы вели себя несговорчиво, не желали сотрудничать и создавали им трудности.
– Что за абсурд! – Трейси мысленно вернулась ко вчерашнему совещанию с Джейми Макинтошем и Фрэнком Дорриеном в МИ-6, пытаясь сообразить, что из сказанного или сделанного ею можно назвать палками в колесах. – Они просили меня поговорить с журналисткой, знакомой Хантера Дрекселя. Что я и сделала. Кто жаловался, Грег?
– Это не имеет значения.
– Для меня имеет, – вспыхнула Трейси. – Фрэнк Дорриен, да?
– Как я сказал, дело не в этом.
– Вчера он ясно дал понять, что не доверяет мне. – Трейси чувствовала, как растет гнев. – Но знаете, что? Это обоюдное чувство. Он завяз во всей этой истории куда глубже, чем признается. И Хантер Дрексель ему не доверяет.
– Откуда вы знаете?
Услышав подробный рассказ о вчерашней встрече с Салли Файерс, Грег возбужденно воскликнул:
– Это же потрясающе, Трейси! Превосходная работа. Мы добьемся у британцев судебного разрешения на прослушивание ее телефона.
– Ни в коем случае! Давайте пока без них. Салли мне доверилась, а если почувствует, что ее используют или шпионят за ней, то просто закроется ото всех. И майор Дорриен ей нравится ничуть не больше, чем мне.
– Ну… – радости в голосе Валтона поубавилось. – Даже не знаю…
– Вы все равно ничего не найдете. Хантер Дрексель – профессионал и звонит наверняка с разных номеров.
– Хорошо. Пока оставим все как есть, но постарайтесь быть к ней как можно ближе. И помните: генерал Дорриен на нашей стороне. Вы находитесь там для того, чтобы найти Алтею, так что сбор информации о генерале не входит в ваши обязанности.
– Но если эти двое связаны?
– Не связаны! – В голосе Валтона послышались жесткие нотки, но он быстро справился с собой и снова заговорил теплым, льстивым голосом: – Я позабочусь, чтобы о вашей превосходной работе доложили президенту. Поверьте, он придет в восторг, когда узнает, что Дрексель жив. Это значительно больше того, что нам было известно.
– Надеюсь, это только начало. Мне здесь еще многое нужно сделать. Алтея не работает на МИ-6: в этом я уверена, но…
Грег Валтон перебил ее:
– Вообще-то мне бы хотелось, чтобы вы вернулись в Штаты: завтра, самое позднее в четверг.
– Но зачем? – растерялась Трейси.
– У агента Бака появились новые зацепки.
– Какие еще зацепки? Ведь все самое главное здесь, в Лондоне.
– Бак вам все объяснит, когда вернетесь, – жестко сказал Грег Валтон, и ей стало ясно, что это не предложение, а приказ. – Как я уже сказал, мы вам очень благодарны за работу, но с дипломатической точки зрения вам лучше вернуться домой.
– Ладно, – бесцветным голосом согласилась Трейси.
Валтон с облегчением вздохнул и добавил:
– У стойки «Бритиш эйрвейз» в Хитроу возьмете заказанный для вас билет.
– Ясно.
– И еще раз спасибо за отличную работу.
Валтон отключился, а Трейси долго еще сидела на кровати, сжав в руке телефон.
«Что-то пошло не так. Кому-то я перешла дорогу. Может, генералу Фрэнку Дорриену – старому, доброму, честному и чистенькому до скрипа?»
Трейси начала собираться.
Закончив разговор, Грег Валтон окинул взглядом сидевших в овальном кабинете: за столом напротив – президент, рядом – агент Милтон.
– Значит, он жив? – уточнил Джим Хейверс.
– Да, сэр.
– Но где он – неизвестно…
– Совершенно верно, сэр. Пока еще нет.
Президент Хейверс с горечью перевел взгляд с одного шефа разведки на другого и посмотрел на собственную фотографию, висевшую на стене у них над головами. Снимок был сделан в день инаугурации, меньше года назад, но с того дня он, пожалуй, постарел лет на десять, и все благодаря Хантеру Дрекселю.
Кампания по переизбранию Хейверса должна была всерьез начаться через несколько месяцев. Некоторые из самых крупных его спонсоров уже выписали чеки, но другие, в том числе Камерон Крю, еще колебались, выжидая, как разрешится кризис «Группы-99». Положение в Европе опять, как и несколько десятилетий назад, стало напряженным. Президенту нужно было победить, и он знал это.
– А насчет Уитни? Что ей известно?
– Ничего, – презрительно скривил губы агент Бак. – Она инструмент, и не более.
Президент Хейверс очень надеялся, что Бак не ошибается: Трейси Уитни оказалась очень полезной в деле поиска Алтеи в Лондоне и следов Хантера Дрекселя. Но если не держать ее в узде, дедуктивные способности этой дамы могут стать чрезвычайно опасными. Она уже проявляет нездоровый интерес к печальным событиям в Сандхерсте, не говоря уже о противостоянии с британской разведкой.
В дверь просунулась голова секретаря.
– Прошу прощения, гоподин президент, но на линии премьер-министр Великобритании. И мне кажется, она не очень довольна.
Президент Хейверс тяжело вздохнул. После провального рейда в Братиславу Джулия Кабот осталась его единственным другом в Европе, и он в ней нуждался.
Повернувшись к обоим офицерам разведки, он прошипел:
– Отзовите Трейси Уитни домой, срочно: она поднимает слишком много шума.
– Да, сэр. – Грег Валтон встал. – Уже сделано.
– И впредь держите ее на коротком поводке.
Выходя из комнаты, Валтон и Милтон услышали, как президент Хейверс только что не промурлыкал:
– Джулия! Чему я обязан удовольствием?
Камилла и Роди Дейли жили в красивом георгианском доме, принадлежавшем когда-то приходскому священнику, расположенном на окраине одной из самых популярных деревень Гэмпшира. Опрятный и ухоженный сад полого спускался к реке Тест, где несколько поколений семейства Дейли наслаждались эксклюзивными правами на ловлю лучшей во всей стране форели. В доме на отполированных паркетных полах тут и там лежали дорогие персидские ковры, в одной из просторных элегантных комнат со старинными подъемными окнами, большими каминами и традиционной английской мебелью висели на стенах, над софой, две акварели Тернера
[10], а на софе крепко спали две жесткошерстные таксы.
