– А вы предпочли бы бретонскую рубашку, берет и связку лука на шее? – саркастически заметил Фрэнк.
Несмотря на глубокие, даже непримиримые разногласия, между Джефом и Фрэнком установились нормальные рабочие отношения. Как лаконично выразился Джейми Макинтош: «С Фрэнком иногда бывает трудно, но если хочешь помочь Трейси Уитни, придется с этим смириться».
Джеф не возражал, хотя позже выяснилось, что Макинтош был слишком мягок в оценках: общаться с Фрэнком все равно, что носить подштанники из наждака, но ничего, пока он справляется.
– Как Гавайи?
– Ужасно! – буркнул, нахмурившись, Джеф.
– Есть что-нибудь полезное?
– По сути, нет. Трейси сблизилась с владельцем «Крю ойл», но это мы и так знали. Складывается впечатление, что они работают в паре, оставив за бортом Валтона и Бака.
Фрэнк немного подумал.
– Возможно, это нам на пользу: чем меньше ЦРУ знает, тем лучше.
– Вот так верный союзник! – съязвил Джеф.
Новость о тесном общении Трейси с Камероном определенно не пошла на пользу Джефу, скорее выбила его из колеи. Он совсем не доверял Крю.
Фрэнк спросил:
– А сейчас она здесь, в Париже?
Джеф кивнул и сделал глоток кофе. До абсурда крепкий и черный как деготь, такой кофе помогал преодолеть джетлаг
[19].
– Отель «Георг V».
– Одна?
Джеф поморщился.
– Пока, да.
– Они с Крю вступали в контакт?
Джеф помотал головой.
– Нет.
Ему совсем не нравилось, что приходится следить за Трейси, тем более Джеф вовсе не был убежден, что его присутствие обеспечит ей безопасность. Во всяком случае, пока. Он уже ощущал себя самым мерзким соглядатаем: поставить «жучки» в ее номере и на телефон было несложно, но теперь его пугало, что придется прослушивать их с Камероном интимные излияния по телефону. Подумав, он решил не ставить в ее люкс видеокамеры.
– Не выпускай ее из виду, – сказал Фрэнк Дорриен. – Хантер Дрексель все еще в городе, и мы думаем, он скоро начнет действовать. Цель близка, поэтому нельзя допустить, чтобы Трейси добралась до него первой и спугнула… или того хуже.
Джеф нахмурился.
– Что вы имеете в виду под «хуже»?
Фрэнк толкнул ему через стол документ под грифом «Совершенно секретно», и Джеф молча дважды прочитал его, прежде чем взглянуть на Дорриена с выражением ужаса на лице.
– Вы уверены?
– Абсолютно, – рявкнул генерал. – Именно поэтому он нам так нужен. Уже сейчас можно сказать, что Хантер Дрексель вовсе не тот, кем его считает весь мир. И если Трейси попытается загнать его в угол в одиночку…
Заканчивать фразу не было необходимости.
Джеф допил кофе.
– Не беспокойтесь. Я буду ходить за ней по пятам.
Трейси взглянула на часы – изящные антикварные часики двадцатых годов прошлого века с браслетом из белого золота и циферблатом, усыпанным крошечными бриллиантами: 18:15.
Ровно два часа до выхода.
Надев бриллиантовые сережки-капельки, подходящие к часикам, Трейси подмигнула своему отражению, хотя и чувствовала некоторые угрызения совести из-за того, что получает от всего этого удовольствие. Ей нравилось быть Мэри Джо. Трейси всегда любила создавать новые, самые разные образы: больше десяти лет они с Джефом были в этом настоящими мастерами, но теперь, после смерти Ника, оставить позади свое мучительное существование и превратиться в кого-то другого стало вовсе не игрой, а бегством.
До сих пор Трейси даже не догадывалась, насколько это ей необходимо.
Пригодились старые парижские связи – ее бывшие подельники оказались кладезем информации, когда дело коснулось городских столов для игры в покер по самым высоким ставкам. И это очень здорово, потому что Камерон вернулся с пустыми руками. Трейси уже начало казаться, что он не хочет, чтобы она нашла Хантера Дрекселя. Может, думает, что таким образом оберегает ее? Наверное, лучше, что все так обернулось: она привыкла действовать самостоятельно, а совместная работа с Камероном может внести напряжение в… то, что между ними происходит. Трейси до сих пор не могла заставить себя назвать это отношениями: от этого слова веяло чем-то долговременным. Но ведь что-то между ними было, и она не готова это разорвать. Пока нет.
«Если найду Хантера, вернее, когда найду, пригодится и Камерон».
Едва Трейси услышала имя Паскаль Кошен – ее старинный приятель, мастер по изготовлению фальшивых документов и давний житель Парижа Гарри Блэкстон упомянул про ежемесячные покерные партии у Кошена, – ее надежды воспарили до небес. Кошен был серьезной фигурой в мире фрекинга, наряду с такими столпами, как Камерон и Генри Кранстон, и немыслимо, чтобы Хантер Дрексель о нем не слышал. А сведения о том, что в его апартаментах в пентхаусе на Монмартре проходят приватные покерные ночи с тайным и тщательно оберегаемым списком приглашенных гостей, оказались и вовсе подарком судьбы. Конечно, для Хантера Дрекселя будет полным безрассудством появиться на одной из таких игр, но, как заметила Салли Файерс, Хантер привык ходить по лезвию бритвы. Большие риски – его кислород, его адреналин, смысл его существования.
Это же можно было сказать и о прежней Трейси, поэтому она подумала, поправляя серьги: «Я знаю, как ты мыслишь и действуешь, Хантер Дрексель, и обязательно тебя найду. А потом ты отведешь меня к Алтее. И тогда мой сын упокоится с миром».
Жесткое кровавое порно, которое Алексис Аргирос просматривал на компьютере, немного помогало справиться с возбуждением, но он так привык к сценам сексуальных извращений, что их ему уже не хватало.
Что его действительно заводило, так это полная и безраздельная власть: власть причинять боль, вызывать страх и даже лишать жизни.
Хантер Дрексель считает, что власть – это знание, знание и правда, но Алексис с ним не согласен. Кому какое дело, что ты знаешь, если твой череп расколот, как орех, и оттуда вылетают ошметки мозга?
Власть – это жестокость, насилие и смерть.
Нейе возбудило Алексиса: «Новости» передавали по всем каналам, и он смотрел все, представляя себе, как жирные американские детишки визжат как свиньи и разбегаются кто куда, пытаясь спасти свою никчемную жизнь.
И наконец-то сегодня вечером наступит очередь Хантера Дрекселя.
Американцы, британцы, Интерпол – все они здесь, в Париже, слетелись как мухи на дерьмо в надежде отыскать журналиста и трех боевиков из «Группы-99», устроивших тот восхитительный хаос. Но они ни черта не знают: он, Алексис Аргирос, перехитрил их всех.
И удовольствие от убийства Хантера Дрекселя будет принадлежать ему, и только ему одному.
