Похоже, Хантер из тех, у кого девять жизней.
– Неделю спустя я едва не разбился на шоссе Атлантик-Сити-экспрессуэй.
– Что произошло?
– Заклинило рулевое колесо, машину вынесло на обочину, и я врезался в дерево. И опять мне повезло: отделался переломом ключицы и несколькими шишками на голове. Могло все кончится гораздо печальнее: не только сам разбился бы в лепешку, но и кучу народа с собой прихватил. Потом парень в мастерской сказал, что кто-то повозился с рулевым управлением и устроил медленную утечку тормозной жидкости.
Трейси будто током ударило: «Испорчена рулевая колонка». Именно это, как сказал Грег Валтон, случилось с автомобилем Блейка Картера в тот вечер.
– Правительство Соединенных Штатов было не единственным на Западе, кто участвовал в грязных играх во время «войн сланцевого газа», – продолжал Хантер. – Так поступали и другие: англичане, французы, немцы, русские… Противникам затыкали рот, кого-то давили налогами, и все это время богачи, находившиеся на вершине этой индустрии, становились все богаче, раздувались, как комары от чужой крови. Меня по-настоящему потряс не только масштаб коррупции, но и то, что никто об этом не говорил.
– Как вы думаете, почему? – спросила Трейси.
– Понятия не имею. – Хантер снова наполнил свой бокал. – Может, никто особо не присматривался, а может, тех, кто интересовался, тут же заставляли замолчать.
– Вы имеете в виду убивали?
– Случалось, – уклончиво ответил Хантер. – Кстати, я уверен, что именно это и произошло с Салли. Она сама много работала над этой темой, пока я находился в бегах. Кто-то решил, что пора ее остановить, кто-то, кого видимость и приличия волнуют меньше, чем ваших хозяев из ЦРУ. Но иногда людям просто платили. Что приводит меня к следующей главе этой истории: «Группе-99».
Трейси подалась вперед: вот оно, ради чего она здесь. Наконец-то все тропинки сойдутся, а кусочки головоломки займут свои места.
– Значит, я пишу статью, изобличаю грязные деньги и грязную политику вокруг фрекинга, стараюсь, чтобы меня не убили. Занимаясь рассследованиями, натыкаюсь на кучу различных антипромышленных групп. Большинство из них – защитники окружающей среды, с хорошими намерениями, но плохой организацией. Они изо всех сил стараются стать настоящей колючкой в боку гигантов сланцевого газа и тех правительств, которые помогают им набивать карманы. И вдруг появляется группа, которая кардинально отличается от прочих.
– «Группа-99», – констатировала Трейси.
Хантер кивнул.
– Группа проявила себя, когда залежи сланцевого газа обнаружились в Греции. Ходили слухи, что некоторые бывшие королевские особы заключили частные договоры на продажу огромных территорий под фрекинг. На этом должна была сколотить состояние сама королевская семья, а также парочка коррумпированных правительственных чиновников и, разумеется, фрекеры, но никакой общественной выгоды от эксплуатации природных ресурсов предусмотрено не было. В то время в Греции дела обстояли из рук вон плохо. Нищета достигла критической отметки. Вот тогда я впервые услышал про Аполло – Алексиса Аргироса – и Алтею, женщину с Запада, предположительно американку, которая собирала для «Группы» деньги, а может, даже негласно руководила.
«Группа-99» полностью меняла правила игры. Их программа резко отличалась от программ всех прочих антифрекинговых групп. Их не волновала окружающая среда, они ставили целью уравнять благосостояние всех людей и наказать богатую верхушку. Кроме того, их модус операнди тоже кардинально отличался от прочих. Вспомните, в то время они не проявляли склонности к насилию. Это были умные, технически подкованные инициативные ребята. И денег им хватало. Они были отлично организованы при полном отсутствии иерархии. Охватывали весь земной шарик. Насколько я понимаю, все это давало им уникальную возможность атаковать фрекинг-индустрию, может быть, даже уничтожить, или по меньшей мере положить конец коррупции хотя бы в Греции.
Хантер первый раз за долгое время перевел дыхание, и только тут Трейси заметила, как он устал, хоть и старается это скрыть. Он долго ждал шанса поведать свою историю, и сейчас, по мере того как говорил, казалось, что вместе со словами из него вытекает энергия.
– Расскажите мне про Алтею, – попросила Трейси. – Про Кейт. Вы все это время знали, кто она такая?
Хантер потер глаза.
– Поначалу нет. Я знал, что Алтея нанесла визит принцу Ахиллу в Сандхерсте. Он знал про сделку своей семьи с Кранстоном, и его мучили угрызения совести. Алтея сумела заинтересовать его идеями «Группы-99». Думаю, ее целью было убедить его помочь разоблачению или каким-нибудь образом помешать соглашению, но он испугался. Как бы там ни было, я отправился в Англию, чтобы познакомиться с ним.
– Ну и как, удалось? – Трейси впервые с начала разговора искренне удивилась.
Хантер кивнул.
– Конечно. Я взял у него интервью для статьи.
– Вы и с Бобом Дейли тогда познакомились?
– Нет, только с принцем.
– И что он вам рассказал?
– Что касается фрекинга, не много. К тому времени у него уже началась глубокая депрессия. Он ненавидел Сандхерст. Юноша был геем, и ему приходилось нелегко. Ко всему прочему, у него разладились отношения с отцом, его презирал командир.
– Фрэнк Дорриен… – пробормотала Трейси.
– Я расстроился, когда услышал, что Ахилл покончил с собой, – проговорил Хантер, уставившись на остатки вина в бокале. – Расстроился, но не удивился. Боб Дейли сказал про него то же самое, когда мы встретились в лагере под Братиславой. У этого мальчика была измученная душа. Они дружили – хотите верьте, хотите, нет.
– Я знаю, – отозвалась Трейси.
– Как бы там ни было, Ахилл толком ничего не рассказал мне про ту греческую фрекинг-сделку, зато много говорил про «Группу-99». Как оказалось, эта тема его очень интересовала, и он показал мне фотографию своего куратора, то есть Алтеи. Не самого лучшего качества, как вы сами знаете: крупное зерно и лицо в полупрофиль, – но хватило и такой, чтобы потрясти меня до глубины души.
– Потому что?..
– Потому что я понял, что знаю ее и что моя статья окажется куда объемнее, чем я мог предположить.
Глава 30
– Ее настоящее имя – Кэтрин Эванс. – Хантер поставил локти на стол и посмотрел на Трейси. – Кейт. Как только я увидел у Ахилла фотографию, сразу вспомнил. Мы с ней вместе учились.
– Где? – Трейси нахмурилась. – Мне казалось, вы говорили, она из ЦРУ.
– Верно. Но я знал ее раньше, еще в Колумбийском университете, – объяснил Хантер. – Учились вместе.
– Значит, вы с ней дружили?
На лице Хантера появилось ностальгическое выражение.
– Больше чем дружили. Кейт была моей первой по-настоящему большой любовью.
