Неужели меня и здесь знали.
– Фома, поди, глянь, очухался, али нет?
– Опосля твоей дубины дед, вряд ли он скоро отойдёт.
– Иди, глянь, говорю, можа ожил уже?
Раздались шаги, в дверном проёме странного помещения, в котором я оказался, возникла тень, и надо мной склонился длинноволосый паренёк в каком-то немыслимом тряпье.
– Вроде бы таращит зенки, – сказал пацан, и поводил у меня перед глазами рукой – Кажись в себя возвернулся.
Я промолчал, решив понаблюдать как будут развиваться события. Успев перед этим «контактом» с аборигенами, немного осмотреться, я обнаружил себя лежащим на, мне даже трудно сказать, похожей на кушетку лежанке с длинноворсной махровой простынёй животного происхождения. Помещение, в которое меня приволокли, было сделано сплошь из деревянного материала, как и все предметы внутри его: стол, примитивные стулья без спинок, тарелки, ложки, ящики какие-то, в общем, всё деревянное.
Услышав о моём «возвращении», в помещение ввалился грузный бородатый старик с густыми сросшимися на переносице бровями. Подойдя к кушетке, он присел рядом со мной, отчего лежанка под его весом заскрипела и, опёршись на руку, участливо спросил:
– Как головушка, не болит?
Расценив мой кивок за положительный ответ, продолжил:
– Я тя насилу из колдовских чар вытащил. Поначалу вообще подумали, грешным делом, что на нечисть нарвались, а как яйцо окаянное с головы твоей сбили, глядим живой человек. Кой-как с тебя ту шкуру чёртову срезали. Растудыть её!
– Спасибо, конечно, – чуть слышно ответил я, узнав почему меня так отделали. Оказывается, они просто обознались, приняв меня в скафандре за кого-то другого. – Но это был скафандр.
– Чегось?! Не уразумел я? – переспросил бородач.
– Экипировка такая, говорю, – пояснил я по простому.
– Чаво?!
– Комбинезон.
– Ась?!
– Одежда особенная, говорю, – куда ещё проще то.
– Вот дед, я же говаривал, что он на этого… на лыцаря похожь, а ты «нечисть», «окаяшка», – ввязался в нашу «светскую беседу» паренёк. – Чуть человека своей дубиной не уграндобил.
– Погодь, Фома, трындеть, – остановил его дед и обратился ко мне. – Сам чьих краёв будешь? Здесь как, волею или неволею, или своею охотою? Дело пытаешь или от дела лытаешь?
– Я землянин, – ответил я, поняв в общих чертах. о чём он спрашивал.
– Дак и мы здеся не лунатики, – резонно заметил дедуля. – Ты точнее говори.
Ах точнее вам надо, ну вот вам точнее.
– Лейтенант Ковалёв, боевой звездолётчик седьмой эскадрильи Третьего Военно-Космического Флота Межпланетной Конфедерации, позывной «Коваль-75» (если кто не в курсе, сразу поясню, позывные у нас дают по фамилиям, не знаю в чём «прикол», но так заведено), откомандирован в данный сектор для проведения рекогносцировочных мероприятий. Доклад закончил!
Да, я сказал не совсем правду, да это не совсем красиво, но мне кажется им необязательно знать, что меня давно уволили из армии по отрицательным мотивам, и, тем более, почему я на самом деле здесь оказался. И нет ничего зазорного в том, чтобы для должного эффекта слегка приукрасить свою позорную ссылку.
Эффект я, конечно, произвёл неизгладимый.
– Батюшки! Дед, да он кажись слегка того, – озадаченно протянул мальчуган – Никак головой нарушился?!
– Похоже на то, – старик в раздумье пригладил бороду.
– Вы что, психиатры?! У меня не имеется ни психологических, ни умственных расстройств – запротестовал я, против их оскорбительного предположения. – Судебно-медицинская экспертиза патологий не выявила, показала мою полную вменяемость по всем параметрам. Я здоров как воргелианский скалогрыз.
– Э-э, худо дело, – не обращая внимания на мои протесты, сказал старик – Коли так, отвезём его покуда к нам в деревню. Травами попоим, отварами, можа отойдёт. Вспомнит кто он, да откуда. Ишь как его…
– И то дело, – кивнул парнишка – Негоже юродивого в лесу бросать.
– Фома глянь там что-нибудь из одёжи – показал на один из деревянных ящиков старик – Срамоту его прикрыть.
Парнишка порылся в ящике, вытащил из него несколько тряпок и протянул мне:
– На, примерь!
Я сел на древесную кушетку и взяв тряпьё, вопросительно посмотрел на старика:
– Что это?
– Армячишко, да портки – усмехнулся тот дружелюбно. – Али не носил такие прежде, лыцарь? Фома помоги ему облачиться.
Дед вышел из помещения, а парнишка помог мне одеться. Теперь я почти ничем не отличался от местных, оставалось только отрастить волосы. Моя ультракороткая стрижка смотрелась несколько необычно на фоне их нечёсанных косм.
Оценив мой новый прикид, паренёк одобрительно цокнул языком и вывел меня наружу. Мы оказались на небольшой поляне, окруженной лесом. Перед зданием, из которого мы вышли, стояла колёсная повозка, тоже деревянная, соединённая с лошадью длинными деревянными перемычками, возле которых возился дед.
– О, добре! Теперича на человека стал похожь, – сказал старик, наваливая на повозку несколько охапок срезанной травы. Меня покоробило от вида уничтоженной флоры и это не ускользнуло от его глаз.
– Ты что так на сено уставился, – по-своему понял он мой страдальческий взгляд – Не видел никогда? Не боись, она ужо не цапнет.
– Я не боюсь – ответил я – Нам гербарии на занятиях по Истории флоры и фауны показывали. Наша земная флора не кусается.
– Чудной ты! – усмехнулся дед в бороду. – Ну да ладно, выходим мы тя, – и, обращаясь уже к нам обоим, крикнул: – Сигайте в телегу.
«Сигануть» у меня не получилось. Ещё слабый от всех потрясений я с помощью Фомы кое-как взобрался на деревянную повозку и с содроганием сел на мёртвую траву, которую старик назвал сеном. Дед сел на край повозки со стороны лошади и взяв в руки длинный фал, тянувшийся от лошадиной морды, огрел последнюю концом фала по задней части туловища. Лошадь пошла и потянула за собой повозку. Мы поехали в деревню.
Трясясь на повозке, я размышлял о своём первом знакомстве с аборигенами. То что меня не убили на месте, уже было хорошо, правда их способы вхождения в контакт меня, честно сказать, встревожили. Что говорить о людях, рубящих деревья, режущих траву и стегающих животных – для таких, в самом деле, человека прибить проще простого. Хотя, может быть, я смотрю с высоты своей цивилизации, а здесь в Тёмных веках так принято. Как говорил мичман Галактионов «со своим боевым уставом (который он сам, кстати, частенько нарушал), не стоит соваться в чужой род войск». И чтобы выжить, мне придётся многому учиться здесь заново.
Мои размышления прервал окрик старика свернувшего с дороги на обочину:
– Гэть с телеги, дружинники скачут, – старик проворно слез с повозки и сняв головной убор повернулся в сторону проезжавших мимо верхом на конях нескольких мужчин в кофтах и остроконечных касках из металлического материала, с большими длинными ножами на поясах.
