Ещё одно модное словосочетание – «светская львица. «Известная светская львица блистала на ежегодном…» При этом автор статьи так красиво и с таким восхищением описывает эту самую львицу, словно сам верит в то, о чём пишет. Вот бы послушать мнение читателей. Уж они бы высказали своё мнение по поводу этой светской львицы. Думаю, «драная кошка» был бы самый нежный и безобидный эпитет. Повторяю, самый нежный и безобидный.
Далее. Зажгли новоиспечённую звезду, а дальше-то что делать? Как поддерживать к своей звёздной персоне интерес? И вот тут начинается. То у них квартиру ограбили, то она в ДТП попала, то у неё пожар, то почту взломали и выложили фото в интернет. Представляете, сколько бед и затрат на её бедную голову? И это при том, что все эти несчастья и «нечаянно» просочившуюся в прессу информацию ещё и оплачивать надо.
Конечно, можно и по-другому заявить о себе. Просто устроить скандал. И понеслось. «Скандально известная», «эпатажная». Хотя… Я не прав. Скандал ведь тоже оплатить надо. А иначе кому он нужен, кто на него обратит внимание? Так они и живут. Звезда, львица и скандалистка.
Раньше всё было иначе. Нет, конечно, и тогда были и звёзды, и львицы, и скандалистки. Но… Звезда была на сцене. Скандалистка – в милицейском участке. А львицы… Львицы – на сто первом километре от Москвы.
А профессии? Некоторые вроде есть – а вроде их и нет вовсе. По крайней мере, в газетах или журналах про них не прочтёшь. Да это и понятно, столько звёзд, львиц развелось, где уж там про шахтёра, металлурга, комбайнера или нефтяника написать. Хотя про нефтяников или газовиков пишут. Тут я не прав. Другое дело, что их можно по пальцам пересчитать – раз, два и обчёлся. Всех знаем наперечёт, даже фамилии помним. Название их яхт и марки машин. Про шахтёров, правда, тоже иногда слышим, но в основном когда происходит очередная трагедия и в той или иной области объявлен день траура.
Не подумайте, что я призываю вернуться в прошлое, жить нужно сегодняшним днём, а смотреть в завтрашний. Я вполне современный человек. Но хочется как-то без перекосов. Мне кажется, слишком много внимания всем этим звёздам, львицам, футболистам, певцам, балеринам и укротителям. С их дорогими машинами, голыми женами и подругами, с сумочками за миллион рублей, роскошными спальнями и бесконечными историями, кто, с кем и как. Неужели всё это нам так интересно? Ведь по сути дела одни и те же лица, их можно пересчитать, загибая пальцы на руках. Действительно в нашей стране так мало интересных людей? Так мало серьёзных экспертов и специалистов? Хотя, для того чтобы человек стал медийным, узнаваемым, его надо раскрутить. А это дорогое и хлопотное удовольствие. Вот и раскрутили пару десятков и гоняют теперь с одного канала на другой, с одной передачи на другую. Прошу заметить, это только моё мнение. Может, я и не прав. Да и вообще, это так, к слову. Накипело.
Сейчас я хочу рассказать совсем о другом. О чём? О профессии шахтёра. Да, все мы знаем: есть такая профессия. Даже помним, как они выглядят. Блестящие глаза, белые зубы на чёрном-чёрном лице.
Какое отношение к этой профессии имею я? Самое прямое. Я работал в шахте. Правда, всего несколько месяцев, но впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь. Что меня сподвигло на такую работу? Во-первых, мой тесть Михаил Иванович. Сейчас он давно на пенсии, заслуженный шахтёр. Но тогда его имя, как любят выражаться шахтёры, гремело, и не только на всю область. И хоть Героем Социалистического Труда он не был, но в орденах и медалях вся грудь. Он был бригадир, чья бригада всегда выполняла и перевыполняла план. Попасть в его бригаду считалось большой удачей. Ну, он, чего греха таить, взял, что называется, меня по блату, хотя сразу выставил условия: никаких скидок на родство. Раньше было модным брать по блату. Отец сталевар – сын сталевар, отец комбайнёр – сын комбайнёр. Сейчас всё изменилось. Дети сами добиваются всего без всякого блата, идя по стопам родителей. Сын талантливого режиссёра становится тоже талантливым режиссёром, дочь известной артистки, без блата и скидок на фамилию мамы, сама пробивает себе путь в кино и театр. А сын чиновника становится таким же чиновником или, на худой конец, вице-президентом банка в свои 22 года. И это, прошу заметить, без какого-либо протеже. Генетика и умище, помноженное на талантище. Иначе и не скажешь.
Ну и вторым аргументом, повлиявшим на моё решение работать в шахте, были деньги. Средняя зарплата в те годы равнялась примерно ста шестидесяти рублям. Плюс-минус две десятки. Зарплата шахтёра – от пятисот и выше. Бывало и по семь сотен, а то и больше получали на руки. Всё зависело от плана. Есть план на гора, как говорят шахтёры, есть и зарплата и премия.
Чаще всего, думая о том, как я буду работать в шахте, мне рисовалась одна картина. Не вагонетки с углём, нет. «Жигули» пятой можели, непременно цвета кофе с молоком жигули. И я за рулём, подъезжающий к шахте. Закрывая глаза, я, мысленно быстренько-быстренько проработав год в бригаде, выполняя и перевыполняя план, заняв у тестя совсем немного денег, ехал уже на «Волге». С цветом, правда, ещё не определился, но накидки на сиденья однозначно должны были быть с кисточками. Кожаных сидений тогда и в помине не было, поэтому я и мечтать о них не мог. Но это мечты. В жизни всё было прозаичней, трудней, опасней.
Я всегда, даже в те не самые лёгкие времена, выделялся из толпы, тем более среди шахтёров, двумя вещями. Одеждой и манерами. И это не считая того, что я не курил и не пил, что для бригады, в которую я попал, было уж совсем непонятным. Пьяниц в ней, конечно, не было, но в выходные и праздничные дни ребята выпить любили. И умели. Попросту говоря, среди них я был белой вороной. В прямом и переносном смысле. Но об этом речь впереди.
Дело в том, что у шахтёров шестичасовой рабочий день. Поэтому смены не две, как во многих профессиях, а три. Прекрасно помню свой первый рабочий день. Четыре часа утра, зима, автобусная остановка, на которой собираются рабочие, и автобус, бесплатно доставляющий людей на шахту. Холод собачий, мужики стоят нахохлившись, курят одну сигарету за другой. В шахте строжайшее правило – курить категорически запрещено. За нарушение – немедленное увольнение. С метаном шутки плохи, одна искра – и всё. Смерть. Известны случаи, когда из-за такого вот раздолбая, желающего покурить где-нибудь в тихушку, гибли целые смены. Поэтому курильщики травили себя как бы впрок, смоля одну сигарету за другой на остановке, и ещё успевали догоняться перед спуском в шахту. Я не переношу дыма, поэтому стою чуть в стороне. «Посмотри-ка на новенького, деловой, стоит, как пижон, в стороне», – долетают до меня обрывки фраз.
Единственный фонарь, качаясь и скрипя на ветру, освещает их лица. Здесь и молодые ребята, и уже взрослые мужики, не один десяток лет отдавшие шахте. Возраст разный, но печать на лицах одна. Лица невыспавшиеся, усталые, с подведёнными, словно тушью, глазами – от въевшейся угольной пыли. Человеку, впервые попавшему в шахтёрский городок, мужчины с подведёнными глазами казались странными, вызывали вопросы. Особо умные пытались делать намёки на ориентацию, особо юморные отпускали шуточки. По зубам получали и те и другие.
И вот стою я чуть в стороне, жду, как и все, автобуса. С одеждой, конечно, я как-то не рассчитал, погорячился, одевшись в простеганную болоньевую курточку ярко-зелёного цвета на искусственном меху, с надписью «USA» на груди. На голове – спортивная шапочка с заморской эмблемой, через плечо – сумка в виде жестяной банки с надписью Coca-cola, ниже – «варёные» джинсы и финские сапоги. Вид, конечно, не совсем шахтёрский – так, обычный фарцовщик с местной барахолки. Стою, дрожу, зуб на зуб не попадает, но вида не подаю, держу, как говорили раньше, фасон.
