В пещере наставника Сферрата
Надо заметить, что гость состоял из любезности и очарования не на сто, а на все сто двадцать процентов. Беседа шла примерно в таком ключе:
– …О, вот такой приём у нас не практикуют…
– …Да неужели ваши воспитанники могут это запомнить так быстро? Никогда бы не поверил…
– …Тогда почему они не применяют кристаллы? То есть вы полагаете, что таковые не нужны? А вот наши не обходятся…
– …Что, если оценка хуже, чем «сносно»? Пересдача? Тут с вами согласен, у нас те же проблемы…
– …У нас и учебники на бумаге, и студенты пишут свои работы на бумаге. Почему же…
– …Отменная память – это понятно. По ведь куда надёжнее сохранять знания на бумаге. Ах, её очень мало? Пожалуй, мы могли бы поставлять вам…
В какой-то момент разговор чуть-чуть изменил направленность, и виной тому был сам Сферрат. Отвечая на очередной вопрос, он вскользь заметил:
– Вот это преподавал сам Пятнистый дракон.
Сарат изобразил большое удивление:
– Как так? Разве Стурр занимался преподаванием всерьёз?
Крылатые явно не заметили подвоха.
– Ещё в школе он обучал свой десяток, а после этого – уже десятки. Он же был боевым офицером, но после болезни почти полностью ушёл в преподавание. Впрочем, Стурр и до этого не особо рвался руководить.
– Вот как? Мы и не знали.
Тощий дракон начал горячиться, это было заметно даже людям.
– Я прямой потомок великого Стурра. Среди нас есть драконы, которые бережно хранят память о нём. Да будет вам известно, он мог бы стать величайшим из Главных. Наше общество живёт по его заветам… частично. Но он потерял способность к предвидению и в результате посчитал сам себя недостойным руководящего поста. Что, впрочем, не помешало ему остаться в благодарной памяти драконов в качестве и спасителя расы, и основателя поселений…
– Положим, Западное основал не он, – запротестовала Туррна.
– Верно, но ведь с его подсказки стали искать подходящее место именно в тех горах, – парировал выходящий из берегов Сферрат. – И потом, не все это ценят, но он величайший теоретик магии среди драконов. Одни его двадцать теорем чего стоят!
При этих словах Сарат очень оживился.
– Я сам, видите ли, теоретик. Что за теоремы?
Сферрат слегка смутился.
– Всем меня не учили. Так вот, Пятнистый дракон доказал все двадцать, но у него недостало времени записать доказательства. Ещё при его жизни мудрый Кафрр (между прочим, считавший себя учеником Стурра) доказал пять из них. Пять! Этот рекорд никто не смог повторить. И подумать только: Кафрр не был универсалом! Можете такое представить?
– Могу, – дипломатическим тоном ответил Сарат.
– Ну вот, сейчас доказано семнадцать, насколько мне известно… Но это не всё: Стурр, и никто иной предложил соревнования поселений в олимпиадах, причём и для взрослых тоже. Да, именно так! Наши поселения соперничают лишь в знаниях и умении их применять! – Костёр эмоций превратился в пожар. – Но и как наставник Пёстрый дракон достоин всеобщего восхищения. Все его ученики блистательно себя проявили! Все! До единого!
Человеческие маги изо всех сил изображали громадный интерес, ничуть при этом не притворяясь. Коричневатый дракон продолжал выкрикивать наболевшее:
– Но и это не всё! Кто, я спрашиваю, научил основам магии жизни тогдашних универсалов? Клянусь хвостом: не потеряй он память, не случились бы те страшные потери от эпидемий! Уж точно мой великий предок ценил таких, как я, куда выше, чем нынешние Главные!
– Кррргхм!!!
Воцарилась тишина. Как ни странно, первой сориентировалась Арзана.
– Я бы предложила не обсуждать сейчас политику, для этого нам ещё предстоят встречи с руководством. Лично мне ясно одно: коль скоро речь идёт об обучении молодёжи, то и у вас, и у нас есть идеи и практический опыт для обмена.
Последовали дружные кивки.
Арзана продолжила:
– Я не специалист в области создания новых сортов растений и пород животных, но даже мне понятно, что кое-кто из моих коллег не отказался бы прослушать курс лекций у ваших мудрых. В свою очередь, мы могли бы быть полезными в объяснении тонкостей магии жизни. Например, у нас хороший опыт борьбы с эпидемиями…
В пещере Бррена
Наедине друг с другом старые друзья-соперники переходили на «ты».
– Что меня сильно обеспокоило: приверженность восточных магов идее стабильности общества. Хотя этот человек не сказал напрямую, но дал понять, что сам замысел истребления драконов продиктован именно ей. И ради той же стабильности был предпринят поход на северное поселение людей.
– Однако поселенцы отбились.
– Совершенно верно, им это удалось. А нам при той же вводной?
Меирра была очень хорошим тактиком. Вот почему вопрос остался без ответа. Но также она была дальновидным политиком.
– Бррен, в союзе с людьми с Севера я не опасаюсь военных угроз из-за океана. Я бы скорее встревожилась из-за мирных последствий контакта. Сам знаешь, боевым драконам стоило немалого труда ограничить властные возможности универсалов, хотя те всегда были в абсолютном меньшинстве.
– Равновесие сил может сместиться в их пользу…
– Ты понял правильно.
– …Но я продолжу твою мысль. Отдав предпочтение традициям, мы сильно отстали в развитии. И если заглянуть вперёд, то можно увидеть: рано или поздно Маэра обратит свой взор на южный материк. Да нет, что я говорю, скорее рано, чем поздно. Ты же не допускаешь возможности, что маги восточного континента не имеют никаких источников информации в Северном поселении людей, верно? Это значит, что о нашем существовании они скоро узнают. Есть ещё примечательные факты. При беседе людей с Сферратом присутствовала моя Туррна, а она опытный и знающий офицер. И вот что она заметила. Люди вслух и вполне искренне восхищались памятью драконов: оказалось, что она лучше человеческой. Коричневоглазый Сарат, по его словам, сам наставник, только что преподаёт взрослым. Так вот, и его собственные, и все прочие человеческие ученики как раз по причине слабой памяти используют бумагу – и пишут на ней, и читают. Насколько её у нас мало, сам знаешь. Мы полагаемся большей частью на память. Но тут есть разница. Наши ученики очень хорошо запоминают то, что им скажут. Но лишь в исключительныхслучаях они догадываются о том, что им не сказали. Каждый наш успех в магии связан с неординарной личностью, а такие рождаются редко. У людей же даже самый маленький подлёт вперёд тут же записывается. И тот, кто просматривает эту бумагу потом, начинает думать не с нуля.
