Но смерть василевса всегда служила неприятелям знаком к началу агрессивных действий. И вскоре три главных врага Византии были уже на марше: сербы двинулись на Фессалоники, болгары скопились на северной границе, а османские турки занялись разграблением фракийского побережья. Иоанну пришлось рекрутировать войска за собственный счет. Порядок был восстановлен, и удалось подписать мирные договоры со Стефаном Душаном, Иваном Александром и эмиром Орханом. А из Мореи прибыла делегация с предложениями условий сдачи византийцам Ахейского княжества.
Однако во время вынужденного отсутствия Иоанна в столице его враги нанесли удар. Вдохновляемая Апокавком, императрицей Анной и патриархом толпа двинулась на дворец, разграбила его и сожгла дотла. Патриарх провозгласил себя регентом, тогда как Апокавк назначил себя префектом города. Семью Иоанна поместили под домашний арест, а сам он был немедленно освобожден от командования армией.
Но оказалось, что заговорщики зашли слишком далеко. Вся армия до единого человека поддержала Иоанна и 26 октября 1341 г. провозгласила его василевсом. Сам он продолжал настаивать на том, что юный Иоанн, даже не будучи надлежащим образом коронован, оставался законным императором и нет оснований сомневаться в искренности слов Кантакузина. Однако фактом оставалось то, что он был провозглашен правителем своей армией – по овеянной веками традиции. И поскольку было совершенно очевидно, что его не признает нынешний режим в Константинополе, гражданская война представлялась неизбежной. Через несколько дней после инвеституры Кантакузина пришло сообщение о его отлучении от церкви патриархом, а 19 ноября Иоанна V Палеолога надлежащим образом короновали в соборе Св. Софии. Диспозиции сторон были обозначены.
И диспозиция Кантакузина оказалась далеко не выигрышной. На протяжении ряда лет ширилась расщелина, разделявшая простой народ и аристократию. Когда враги Византии начали наступать и беженцы хлынули в столицу, положение бедных стало еще более ужасным, и Алексей Апокавк, впервые возблагодаривший судьбу за свое низкое происхождение, смог теперь выставить себя защитником обездоленных – против привилегированных классов. Зараза начала быстро распространяться. В Адрианополе народная коммуна захватила власть от имени регентства, и Апокавк официально признал ее, направив туда собственного сына Мануила в качестве своего представителя. Через несколько недель уже вся Фракия поднялась с оружием, представители землевладельческих классов либо попрятались, либо стремительно бежали. В Фессалониках власть захватила экстремистская антиаристократическая партия, именовавшая себя зилотами (от греческого «зелотес» – «ревнитель»), и на протяжении следующих семи лет там царствовал террор. Иоанн Кантакузин, объявленный вне закона, отлученный от церкви и заклейменный как враг народа, был близок к отчаянию. Само его имя стало использоваться как символ эксплуатации бедных богатыми – тогда как против подобной дискриминации он боролся на протяжении всей своей сознательной жизни.
Иоанн очень нуждался в союзниках. Он отправил срочное послание своему старому другу Умуру, но поскольку эмир находился далеко, Кантакузин обратился за помощью к королю Стефану Душану. Они встретились в июле 1342 г. вблизи Скопье. Стефан, радостный оттого, что у него появилась возможность использовать к своей вящей выгоде свалившиеся на империю несчастья, охотно согласился оказать Иоанну поддержку. Благодаря сербам Кантакузину удалось продержаться на плаву до конца 1342 г. А незадолго до Рождества он услышал о том, что на подходе Умур. Течение начало постепенно менять свое направление. Зимой 1342/43 г. провинция Фессалия высказалась в поддержку Иоанна, а в начале весны ему согласилась подчиниться Македония. Серьезно встревожившийся Апокавк прибыл в Фессалоники со своим флотом, но, когда на горизонте появилась флотилия Умура, насчитывавшая около 200 кораблей, спешно покинул город.
Боевой дух правителей Константинополя стремительно убывал: к этому времени турки уже хозяйничали в европейских провинциях, творя всяческие бесчинства. Императрица испытывала ужас при одной мысли о том, что эти варвары находятся почти у самых ворот столицы, и летом 1343 г. направила послания в Венецию и Геную. Но, зная, что ни одна из республик никогда ничего не сделает просто так, она совершила роковой шаг: за 30 000 венецианских дукатов
[99] императрица отдала в залог Серениссиме драгоценные камни из византийской короны. Никогда более их так и не удалось выкупить.
Однако эти действия не принесли императрице никакой пользы – помощи от республик она не дождалась. А по мере того как позиции Иоанна все более упрочивались, некоторые ближайшие сподвижники Анны начали ее покидать. Что касается Апокавка, то поведение Алексея свидетельствовало о его отчаянном положении. Все, кого он подозревал в нелояльности к режиму – а в их число входила практически вся константинопольская аристократия, – были арестованы. Часть полуразрушенного Большого дворца он превратил в узилище – и именно там встретил свою смерть. 11 июня 1345 г. во время регулярного инспекционного обхода группа узников набросилась на Алексея, отобрала топор у одного из рабочих и отрубила своему гонителю голову.
Тем не менее Иоанну Кантакузину предстояло еще многое сделать, прежде чем с триумфом въехать в Константинополь. Он знал, что от Стефана Душана ждать более ничего не приходилось, а в данный момент Иоанну требовалась крупномасштабная помощь. И в первые недели 1345 г. он вступил в переговоры с Орханом. Хотя Иоанн с осуждением относился к деяниям турок – как и все его соотечественники, – на уровне личных контактов он вполне ладил с ними. С Орханом он быстро завязал тесную дружбу, которая стала еще крепче, когда эмир воспылал сильнейшей страстью к Феодоре, второй из трех дочерей Иоанна, и в 1346 г. женился на ней. Новобрачной было позволено сохранить ее христианскую веру, и впоследствии она очень много сделала для христиан, проживавших в эмирате, которым правил ее муж.
Но этот же год был отмечен и иными, не столь приятными событиями. В Пасхальное воскресенье в соборе города Скопье Стефан Душан был коронован сербским архиепископом – которого Стефан возвысил до уровня патриарха, – получив в итоге многозначительный титул «царя (читай – императора) сербов и греков». Возможно, сознательным ответом на эти действия явилось коронование 21 мая в Адрианополе Иоанна и его жены. Патриарх Иерусалимский возложил на их головы императорские короны, в спешном порядке изготовленные местным ювелиром. Кантакузин, надо сказать, отверг идею короновать в качестве соимператора своего младшего сына Матфея – это место Иоанн зарезервировал для четырнадцатилетнего Иоанна Палеолога, которого считал верховным монархом.
Наконец Кантакузин был готов. Поздно ночью 2 февраля он проник через узкий пролом в выложенных из кирпича Золотых воротах и вошел в Константинополь – в первый раз за пять с половиной лет; за ним следовали 1000 человек.
Через шесть дней стороны пришли к соглашению: оба императора будут править совместно; Иоанн VI Кантакузин должен занимать вышестоящее положение в течение первого десятилетия, после чего их статус уравнивается. Решение об отлучении Иоанна было аннулировано, и 21 мая 1347 г. его во второй раз короновали – во Влахернской Богородичной церкви. Неделю спустя младшая его дочь Елена венчалась в этой же церкви с соимператором Иоанном V. Правда, обе церемонии содержали некоторую примесь меланхолии. Согласно традиции их следовало провести в соборе Св. Софии, но в предыдущем году его восточная стена рухнула и храм пока не использовался. В ходе церемоний должны были бы фигурировать и драгоценные камни из византийской короны, но их заложила императрица Анна. Присутствовавшие на торжествах заметили, что драгоценные камни оказались заменены стекляшками.
