– Да, – коротко ответила женщина. – Да вы проходите, что ж мы у порога-то…
Я вслед за хозяйкой прошла в комнату, обставленную такой же старой мебелью, как и в коридоре, еще производства советских времен. Несмотря на скудость обстановки, в комнате царили порядок и чистота.
– Садитесь, – предложила женщина и выдвинула стул, стоявший у обеденного стола.
Я присела, и Серафима, помедлив немного, опустилась на другой стул рядом со мной. Вдруг совершенно неожиданно она заплакала навзрыд. Я пошла на кухню – маленькую, но вылизанную дочиста, – налила в первую попавшуюся чашку воды из кувшина, который стоял на столике рядом с раковиной, и принесла ей:
– Вот, выпейте.
Женщина взяла протянутую чашку дрожащими руками и, продолжая всхлипывать, сделала несколько судорожных глотков.
– Извините, – сказала она, немного успокоившись. – Просто в последнее время нервы совсем никуда не годятся… После гибели Вали… Я ведь знала, что этим все кончится! Прямо так себе все и представляла. И когда незадолго до этого он звонил и уверял, что все хорошо, я не верила, было какое-то нехорошее предчувствие… И я понимала, что ничего уже не сделаешь, хоть наизнанку вывернись… И дочка моя Наденька…
Голос ее прервался, и она снова заплакала. Я терпеливо ждала, пока она успокоится и сможет продолжить разговор. Наконец Серафима вытерла слезы и вопросительно посмотрела на меня.
– Вы, простите, по какому делу пришли? Я ведь только о своем горе могу говорить. А у вас, наверное, какое-то другое дело?
– Нет, Серафима Витальевна. Я приехала из Тарасова именно в связи с гибелью вашего брата.
– Этот ваш проклятый Тарасов! – воскликнула она. – Если бы Валя не поехал туда, он был бы сейчас жив!
– Серафима Витальевна, – сказала я мягко, – простите, что мне приходится бередить вашу рану. Дело в том, что в Тарасове недавно произошло аналогичное убийство. И если вы мне сейчас расскажете о том, что случилось с вашим братом, вероятно, мы сможем найти и наказать его убийц. Вы поможете мне?
Сестра Конобеевского молча кивнула и задумалась.
– Скажите, а что привело вашего брата в Тарасов? – начала я.
– Сначала он просто поехал к своему институтскому другу… Но дело не в этом. Понимаете, Валя всегда много мне помогал, потому что… У моей дочки Наденьки редкое заболевание крови. В Израиле лечат таких больных, но это стоит очень больших денег. А я одна, муж умер несколько лет назад, и таких денег у меня нет… Так вот, Валя поехал в Тарасов и через пару-тройку дней вернулся очень воодушевленный, хотя и наотрез отказывался объяснять почему. Потом мне удалось вытянуть из него, что друга он в Тарасове не застал, но встретил какого-то человека, который сказал, что может предложить ему высокооплачиваемую работу.
– И в чем же заключалась эта работа? – насторожилась я.
– Этого он не объяснил, молчал как партизан. Только дал понять, что речь идет об очень крупной сумме.
– И вам пришло в голову, что работа эта… не очень хорошая?
– Да, я сразу подумала, что дело пахнет криминалом, и стала отговаривать Валю. Умоляла, чтобы он не связывался с человеком, который пообещал ему такую кучу денег, убеждала, что так не бывает, что это как сыр в мышеловке. Но потом поняла, что все бесполезно: он не отступится.
– И что же случилось потом?
– Валя делал вид, слово ничего не произошло, – как будто ни в какой Тарасов он не ездил и никто ему ничего не предлагал. А когда я однажды напомнила ему об этой работе, он сказал, что его должны вызвать. А если не вызовут – значит, он не подходит.
– А кто именно должен был его вызвать?
– Он не сказал. А потом я уже и не стала спрашивать.
– И в конце концов его все-таки вызвали?
– Понимаете, дело было так. Однажды к нам в дверь позвонили. Вали дома не было. Ну я пошла открывать. Смотрю – стоит какой-то мужчина. Сказал, что он знакомый Вали. Вел себя очень вежливо, расспрашивал о нашей жизни. Я рассказала ему о больной дочке, он посочувствовал. Я предложила ему подождать Валю, но он отказался, сослался на то, что времени у него мало, и пообещал, что зайдет в другой раз.
– И зашел?
– Нет, больше я его не видела. Но когда рассказала Вале, что приходил какой-то его знакомый, то брат ответил, что они уже виделись.
– А дальше что было?
– А дальше Валя взял на работе отпуск за свой счет и уехал в Тарасов. И не вернулся.
Серафима опустила голову и подавленно замолчала. Выдержав почтительную паузу, я спросила:
– Ваш брат перед отъездом ничего вам не сказал?
– Да в общем-то практически ничего. Объяснил только, что его все-таки вызвали. И совершенно ошарашил, сообщив, что ему выплатили аванс за эту работу! Он передал мне эти деньги – очень приличную сумму, во всяком случае для нас. Думаю, аванс ему выдал тот мужчина, который приходил в отсутствие Вали к нам домой.
– Это был тот самый человек, который предложил вашему брату работу в Тарасове? – на всякий случай уточнила я.
– Не знаю, – пожала плечами Серафима. – Может быть, он сам, а может, кто-то от него.
– Он вам назвал свое имя?
– Сказал, что его зовут Александром. Но у меня было такое ощущение, что он это имя с потолка взял, придумал за минуту до того, как позвонил в дверь.
– Понятно, – кивнула я. – Хорошо, а после отъезда ваш брат как-то давал о себе знать?
– Да, он позвонил. Сказал, что все идет по плану, что скоро он выполнит работу и получит обещанные деньги. Но голос у него был такой… как будто он на грани отчаяния, что ли… И еще он продиктовал мне один телефонный номер и сказал, чтобы я позвонила по нему, если что. Но только в крайнем случае.
– А он вам объяснил, что это за крайний случай?
– Если ему не выплатят обещанную сумму.
Серафима подняла на меня измученные глаза.
– Он так прямо и сказал: позвонить, если он не получит все деньги, которые ему обещали?
– Не совсем так. Я уже не помню точно, что он тогда сказал. Но смысл сводился к этому – во всяком случае, я именно так поняла.
Вплоть до этого момента вся история, рассказанная Серафимой, очень напоминала историю с Крашенинниковым: острая нужда в деньгах, неожиданное предложение высокооплачиваемой работы, абсолютная секретность и обреченность жертвы. На что же они соглашались? Этого я пока узнать не могу, но у меня осталась еще пара вопросов.
– Серафима Витальевна, скажите, ваш брат имел какое-нибудь оружие? Пистолет или ружье?
– Нет! Зачем ему оружие? Он не увлекался охотой, не ходил в тир. Любителем пострелять он точно не был.
– И еще один вопрос. В гардеробе вашего брата была белая шляпа?
– Нет, шляп он тоже не носил. Тем более белого цвета.
