– Нет, не верю. Зачем тогда с нами так жестоко играть? – произнес задумчиво Гай, ни к кому не обращаясь. – Ведь правительство говорит, что дает нам шанс, пусть даже в наказание. Оно отправляет нас на поиски новой суши. Да, это лотерея, но кому-то, наверное, везет? Спросите Сида, он как игрок вам подтвердит, что выигрыш бывает даже при минимальных ставках! – Гай чувствовал, что заводится, переходит на крик, и к нему начинают прислушиваться другие арестанты. В них он надеялся найти поддержку таких же как и сам оптимистов. – А вы в своих расчетах могли и ошибаться! Что мешало правительству нас всех просто утилизировать? Зачем ему с нами возиться и давать баржу? И если ни одну баржу не принесло обратно, это еще не значит, что все они погибли. Может, как раз в эту минуту кто-то наслаждается жизнью на зеленом острове, кто-то из тех, кто тоже ни во что не верил?
– Во всем наказанье божье! – вдруг встрепенулся заключенный в изношенной черной рясе с дырами на локтях. Отделившись от стенки транслятора, он пополз к Гаю, сверля его лихорадочно блестящими глазами. – Мы все отребье, предавшее Господа! За то и пьем чашу геенны огненной!
– Заткнись, Святоша Джо! – огрызнулся Свимми. – Без тебя тошно. Ты за свою ересь попал на баржу, а все неймется. Мог же, как все церковники, прославлять правительство и жить, ни в чем себе не отказывая?
Святоша Джо не удостоил Свимми ответом и, схватив Гая за ногу, прошипел, запекшимися, с остатками засохшей пены, губами:
– Земля уходит у нас из-под ног! Солнце выжигает наши души! Вспомни – разве не так говорилось в святом писании? Бог отвернулся от забывших слово пастыря! Послушай его! – Святоша Джо ткнул растопыренной пятерней в Тобиаса. – В нем тлеет искра ниспосланного Господом разума!
– Замолчи! – на этот раз не сдержался Тобиас, и Гай заметил, что Святоша Джо тут же осекся. – Я слышал, что горожане живут в собственном мире, предпочитая глупое неведение элементарной логике. Но ты, Гай, выделяешься даже среди них. Чтобы утилизировать всех приговоренных к отчуждению, нужна бесценная энергия. А с этим-то как раз и главная проблема. Ее и так уходит слишком много на утилизируемых, достигших возрастного лимита. Да и предавать земле, как это делали наши предки, нельзя – нынче земля в городе слишком дорога. А за городскими стенами – лишь плодить трупоедов. И не от хорошей жизни нас убеждают есть сырое мясо, якобы оно полезней. Вранье! Вельможи сырое не едят. Все ради того, чтобы сэкономить лишний джоуль энергии. Выбросить нас в океан – это самое простое, что могло придумать правительство. Они избавляются от нас предельно дешевым способом. Когда-то люди плавали по океану по собственной воле. Но это было очень давно. Океан потерял берега, и мы стали его бояться. Да и все та же пресловутая энергия. Чтобы отправить корабли в экспедиции, нужны сотни тонн топлива. А такой роскоши у нас давно нет. Едва хватает на прибрежные полицейские буксиры. Вот и гниют корабли, что еще не порезаны на металл, за дамбой. Нашли применение лишь баржам. Но и тех остается все меньше и меньше. Так что выжить нам невозможно по определению. Мы все обречены. И я, и ты, и Сид, и Лич со своими выродками. Послушай меня и оставь эти глупые бредни о спасении! Для нас все кончено.
– Возможно, ты и прав, – сделал последнюю попытку возразить Гай. – Ты служил в правительственном кластере и наверняка знаешь больше меня. Но я знал еще одного очень умного человека. Он прятался в подвале моего дома. И он говорил так…
– Он был суррогат? – перебил Свимми.
– Нет… – неуверенно соврал Гай, поразившись его сообразительности.
– С чего тогда ему прятаться в подвале?
– Да отцепись ты с этими суррогатами! – не сдержался Тобиас. – Надоел! Рассказывай, Гай, дальше. Что он тебе говорил и как его звали?
– Да… конечно… – попытался собраться с мыслями Гай. – Его звали Сплин, и он говорил так: тот, кто утверждает, что что-то невозможно, как правило, ошибается. Мне всегда нравились его слова. В них чувствовались интеллект и сила.
– Не знаю, не знаю… – с сомнением, вздохнул Тобиас. – Мне кажется, что это не наш случай. Возьми, – протянул он руку, неожиданно сменив тему. – Это галеты. Когда Крэк шарил у меня по карманам, я их спрятал сзади, под рубашкой. Полиция оставила на всех мешок с сухарями, но он там… у этих выродков. А вот бак с водой они забрать не смогли. Он накрепко приварен к транслятору. Вода протухшая, и сейчас ее лучше не пить. Потерпи до ночи. Когда остынет, то хотя бы не такая противная.
На небе засверкали первые звезды, а вместе с ними с побережья дохнуло холодом. Молодая луна наклонилась узким серпом в океан. Земля под ногами быстро остывала, отдавая последние остатки тепла сквозь тонкую ткань одежды. Еще не так давно пылавший жаром короб транслятора теперь покрылся узорами побежавшей по металлу влаги. Таких резких перепадов температуры в городе тоже не знали, и Гай с удивлением заметил, что еще час назад изнывая от жары, теперь начинает замерзать. Тобиас с Сидом отвернулись и, прижавшись друг к другу, ворочались, готовясь ко сну. Развернув закатанные брюки и положив под голову по пучку сухой травы, они подползли к баку с водой, щедро отдававшему, накопленное тепло. Рядом с ними вытянулся Свимми. Под дном транслятора, укутался в рясу Святоша Джо. К нему притиснулся другой арестант, попытавшись, словно одеяло, натянуть на себя клочок плотной ткани сутаны.
Гай встал и, чтобы согреться, размашисто взмахнул руками, пару раз присел, сделал наклоны в стороны.
– Не поможет, – подал голос Тобиас. – Ищи, где есть место среди нас.
Искать, к кому прижаться в поисках тепла, Гаю показалось неловко. Да и спать после такого насыщенного и бурного дня не хотелось. Он пошел к берегу, чтобы впервые в жизни вблизи увидеть такую огромную массу воды. В городе воду давали строго по времени и нормо-должностям. Зачерпнув в ладони, он плеснул в лицо, затем набрал полный рот. Поперхнувшись, Гай закашлялся и бросился вытирать язык остатком рукава. Вода оказалась жгучая, словно кислота, горькая и ужасно соленая.
Хотя и звездная, но непроглядно черная ночь скрыла транслятор, и Гай пошел назад наугад, ориентируясь по оставленному за спиной берегу. Предупреждающе пикнул ошейник, и Гай, испугавшись, тотчас повернул в другую сторону. Где-то рядом кто-то едва слышно переговаривался, и, успокоившись, Гай пошел на голос.
– Тобиас, вы где? – тихо спросил он, прислушавшись к хрустнувшим под ногами камням. – Эту воду нельзя пить. В ней опасно много соли.
– Угу. Дерьмо, а не вода.
Это не был голос Тобиаса, и, остановившись, Гай вгляделся в едва различимые силуэты, появившиеся с разных сторон.
– Он?
– Он самый. А я уж подумал, что этот недоумок ухитрился снять удавку и сбежал.
– Дурень, без активатора удавку не снимешь. Тебе же было сказано, что никуда он не денется.
– С теми доходягами его не оказалось.
По спине пополз холодок, оттого, что Гай узнал пришепетывающий голос Лича и хрипловатое сипение его черного напарника. О них он совсем забыл. Был еще третий, молча обошедший его сзади и отрезавший путь к отступлению.
