«Конечно, завтра! – Гай почувствовал невероятное облегчение. – Успокоюсь, подготовлюсь, да и рана еще побаливает. А вот завтра все будет иначе…»
И чтобы вдруг некстати проснувшийся в душе охотник не подбил его довести дело до конца сегодня, Гай заторопился на холм.
«Там тоже работы хватает! Кусты, подпорченные Уром, поправить, на ужин чего-нибудь добыть, да и вообще…»
Но стоило ему подойти к склону и сделать первый шаг по осыпающемуся гравию, как за спиной раздался рев тарбозавра. Он еще не появился на экране, но в неожиданно притихшем лесу Гаю показалось, будто чудовище подкралось сзади и заревело ему прямо в ухо! Пулей взлетев на холм, Гай распластался за камнем и лишь затем начал шарить глазами по верхушкам деревьев. Так и есть – тарбозавр возвращался. На этот раз, обойдя болото, он появился оттуда, откуда не должен был. Никогда раньше Гай не видел, чтобы тарбозавр продирался сквозь поросшую плющом стену из поваленных ветром деревьев. Он и сам еще там ни разу не был, потому что хаотичное нагромождение из сухих бревен и трухлявой коры не сулило ничего, кроме переломанных ног. Выбравшись на тропу, тарбозавр прошел вдоль склона до реки, заглянул в тростниковые дебри, заревел на недосягаемый противоположный берег и повернул обратно. Уже привыкший к его предсказуемости Гай вдруг понял, что динозавр полностью изменил правила игры. Раньше он проводил у холма всего полчаса в одно и тоже время, а сейчас и не думал уходить. Ненадолго исчезал под кронами сосен и снова появлялся на поляне, поросшей редкими иглами хвоща.
«А ведь он меня стережет!» – предположил Гай.
Ему вдруг пришло в голову, что именно так оно и есть. Не иначе, тарбозавр тоже объявил на него охоту. Терпеливо и целенаправленно. Он будто понимал, что Гаю когда-то придется спуститься вниз, и решил дождаться своего часа. Даже наступающие сумерки не умерили его пыл. Поход до реки, затем вокруг холма, снова к реке и обратно, и так раз за разом. Пока клонилось солнце, таких вояжей неутомимый тарбозавр совершил с десяток. А когда сумерки наконец обернулись ночью, он исчез. Гай даже успел обрадоваться, но тут же понял, что сделал это слишком преждевременно. Уходя, динозавр не появился на поляне хвощей. Должен бы появиться, а не появился. Но другого пути у него не было!
«Он где-то рядом! – Предательским холодком по спине пополз страх. – Он не ушел и даже на ночь расположился где-то у подножия. Тарбозавр решил покончить с ним раз и навсегда и, проснувшись по утру, снова начнет нарезать свои круги. Настырная рептилия!»
Гай задумался. Ввернув непривычное для него слово, он сам не понял, для чего это сделал. Где-то в памяти проклюнулись воспоминания. То ли в кластере детского обучения, то ли позже, в беседах со Сплином, но что-то о рептилиях он уже слышал. «Рептилия» – повторил он еще раз, пробуя на вкус малопонятный набор букв. Так их всех назвал Шак. «Они же рептилии», – он так и сказал, когда Гай удивился, что Шак не боится ночи. Что это значит? И тарбозавр, и троодоны, и даже малыш Ур. Все они рептилии.
Обхватив колени, Гай задумчиво глядел на темнеющий лес и терзался смутными догадками. Когда на черные вершины сосен опустилась ночь, он встал и направился к норе. Ур, как обычно, занял дальний угол и спал, стоя на растопыренных лапах, уткнувшись рогом в стену. Подсветив серым сиянием экрана, Гай похлопал его по воротнику, затем потянул за шершавый хвост. Никакой реакции. Тогда он схватил его за рог и рывком повалил на бок. Секунд пять Ур лежал неподвижно, затем испуганно взвизгнул, вскочил, слепо заметался между стен, больно толкнул Гая мордой, но еще через пять секунд успокоился и, заняв прежнюю позицию в тупике, опять уснул. Больше Гай его не трогал. Он выбрался из норы, оперся о копье и глядел в беспросветную стену ночи, туда, где прятался исчезнувший лес. Потом взошла луна, и в ее тусклом свечении тьма отступила, обнажив наступившую тишину. Теперь эта тишина приобретала новый смысл. Ответ ее безмолвия лежал на поверхности. Некому было нарушать повисшее молчание, потому что все рептилии погрузились в спячку. Без жарких солнечных лучей, без прогревшегося воздуха, без отдаваемого землей тепла они цепенели. Кровь остывала, превращая их в малоподвижных существ, спрятавшихся на ночь в норы и укрытия. Теперь Гай понял, что он, как существо теплокровное, действительно находится на высшей, по сравнению с ними, ступени развития. И не воспользоваться этим было бы непростительно глупо.
Тарбозавра он нашел быстро. Даже не искал, а скорее неосторожно наткнулся. Спустившись с холма, Гай рассчитывал пройти вдоль открытой части леса, вблизи мамонтовых деревьев, чтобы в случае опасности спасаться в их кронах. Но стоило ему пересечь мысленно проведенную черту, разделяющую холм и лес, как тут же спрятавшегося тарбозавра выдал экран. В стороне от выбранного пути. Там, где размытой горой мерещился бурелом. Тарбозавр забрался в глубь деревьев, сумев протиснуться между навалами сухих бревен, утопающих в пушистых кустах, и побегами ядовитых цветов. Если бы не настойчивая метка экрана, Гай никогда бы его не заметил. Поджав лапы к груди и положив голову на опутанный плющом холм, динозавр спал. Появившаяся из-за туч луна залила лес бледным светом, выдав его с головы до хвоста. Тарбозавр лежал неподвижно. Еще один пятнистый бугор, каких здесь много. Лишь две мелочи выдавали в нем живое существо: стерегущий сон хозяина нос и пульсирующие на шее вены. Как и тогда, нос втягивал воздух, отмечая любой появившийся рядом источник. Даже во сне тарбозавр был готов указать жертве на ее место, пусть и не так стремительно, как он делал это, разогрев кровь под жаркими лучами солнца. Но и не безнаказанно, окажись она в пределах досягаемости. Да только Гай теперь его не боялся. Он ощущал себя невидимкой. То, что чувствительный нос тарбозавра бессилен перед его защитной оболочкой, он понял еще, когда прятался у его ног в кустах. Он рисковал оказаться у динозавра в пасти, если бы только попался ему на глаза. Сейчас же глаза спрятались под опустившимися веками. Поначалу Гай скрывался, лежа за бревном. Потом осмелел и встал. Тарбозавр никак не отреагировал, и он подошел еще ближе. Затем еще… еще… и еще. Замер, от волнения задержал дыхание и притронулся к хвосту. Ничего. Тогда он прошелся взглядом вдоль пятнистой спины, по пульсирующей шее, по сомкнутой пасти и векам, затем опять по шее. Вены отбивали четкий ритм – удар, длинная пауза, за которую Гай успевал досчитать до десяти, и снова удар. Неожиданно для самого себя, он представил, как вгоняет в пульсирующую вену копье. Как поливая кусты и деревья, хлещет фонтан крови. Тарбозавр ревет, затем бьется в агонии и наконец затихает. Пальцы остервенело впились в древко, руки сами подняли над головой копье, глаза вонзились в черные пятна, между которыми так маняще вздымалась вена!
Гай нервно выдохнул, встряхнул головой, отгоняя навязчивое видение, и медленно попятился обратно. Аккуратно сомкнул за собой побеги с красными бутонами, выбрался на тропу, затем бросил взгляд на вершину холма. Но вместо темного конуса перед глазами бил фонтан крови. Он казался таким осязаемым, что на губах чудился соленый привкус, с таким знакомым и тяжелым запахом.
Здравый смысл требовал уходить, но ноги не слушались. Гай понимал, что им движет безумие, что ничем хорошим это кончиться не может. Против этого чудовища он бессилен! Но ничего с собой поделать не мог. Потому что кто-то другой шептал: если не сделаешь это сейчас, то не сделаешь никогда. Так и будешь грозить с холма.
