Михаил начал спуск по ступеням эскалатора и едва не свернул себе шею, ослизнувшись на субстанции, похожей на комья жира, – ими были покрыты все пролеты. Скользить по межлестничному пространству от фонаря к фонарю оказалось гораздо безопаснее. Путь вниз занял у него пять с небольшим минут.
Жижа, достигнув дна, выплескивалась с платформ в тоннели, вода лилась со сводов метро, легко проникая между фитингами. Стараясь дышать неглубоко, чтобы избежать тошноты, Сергеев свернул на рабочую площадку в левом тоннеле и наткнулся на окованную железом дверь с электронным замком. Металл дверей был покрыт каплями испарений, словно лоб тяжелобольного пóтом. Казалось, даже металл сочится влагой и по стенам бежали ручьи. Это была последняя известная трудность – код этой двери его «язык» знал. А дальше… Дальше ожидались сплошные неожиданности, но Сергеева всю его жизнь учили экспромтам, и надежда на удачный исход все-таки была. Но даже если бы надежды не было или шансы на выживание составляли не один к десяти, как оценивал их Михаил сейчас, а один к ста тысячам (такая оценка на самом деле была ближе к действительности) – Сергеев не остановился бы ни за что.
Набирая на скользких кнопках шестизначный код, он подумал, что никогда не смог бы быть философом. Зло для него всегда имело свое лицо. Представление о том, что такое хорошо, а что такое плохо менялось. Оно не могло не меняться вместе со временем. Но зло, нет, даже не так – Зло, для него всегда приобретало вполне конкретные черты. Был ли это генерал Мохаммед Кванг, за которым он охотился в Сомали, Мозамбике и Эритрее и которого таки настиг в Сан-Сити; был ли это Рауль, охота за которым привела его и Кручинина в застенки кубинской контрразведки; был ли это Аурелио Гонзалес с его патентованным методом доставки кокаина в контейнерах с зелеными бананами в Петербург через Амстердам; был ли это безвестный агент влияния Андрюша Голиков, который при ближайшем рассмотрении оказался очень даже известным сыном гэбэшного генерала Артемьева, Владиславом, из-за прыткости которого они с ребятами сожгли целый сухогруз с теми самыми секретными документами из кремлевских архивов, доказанное существование которых могло взорвать мир не хуже атомной бомбы…
Дверь щелкнула сложными электронными внутренностями и приоткрылась. Сергеев достал из-за пояса пистолет и дослал патрон в ствол. Под ногами, под металлической решеткой платформы, неслась дурно пахнущая жижа. Раздумывать, сомневаться и ждать было некогда, хотя он мог бы продолжать вспоминать лики зла бесконечно долго – за свой в общем-то недолгий век он повидал их столько, что другому хватило бы на десять жизней, – но сейчас…
Зло ждало его за приоткрытой дверью. Или не ждало, а пряталось, найдя себе новое убежище. В любом случае схватка обязательно состоится, Сергеев взял след. Взял его так, как когда-то учил их Мангуст: не идти по пятам за противником, а пытаясь опередить его на шаг, предугадывать, куда приведет дичь ее собственная логика. Потому что настоящий охотник никогда не гонится за зверем, а ждет его в месте, куда он сам придет обязательно.
Наверху, в вестибюле станции что-то грохнуло – наверное, не выдержали двери – аварийные лампы мигнули, и шум рушащейся в бездну воды заполнил все свободное пространство под сводами. Сергеев скользнул в приотворенный проем, словно тень, и закрыл тяжелую дверь за собой. Чмокнули уплотнители, зажужжали, срабатывая, системы запоров. Перед Михаилом открылся длинный и скудно освещенный кишкообразный коридор, более похожий на плохую декорацию к очередному малобюджетному космическому фильму. Металлический решетчатый пол, боковые панели из пластика «под металл», с кабельными коробами на них, низкий потолок из фермообразных конструкций…
Сергеев присмотрелся и понял, что находится в металлической сварной трубе диаметром метра в три, как минимум. Это был ход для людей и коммуникаций, которые, несмотря на наводнение, до сих пор находились под напряжением. Михаил слышал низкочастотное гудение небольшой трансформаторной подстанции за панелями с правой стороны.
Он двинулся вперед, физически страдая от шума, издаваемого его движениями – хлюпали пропитавшиеся водой ботинки, мокрая одежда. Сам бы он попал в такую «громкую» мишень даже в абсолютной темноте. Из глубин коридора тянуло холодным, механическим ветерком с равномерной пульсацией – такой ток воздуха создают огромные промышленные вентиляторы, и запахом мокрого металла, непонятно откуда взявшегося в практически сухом переходе.
В тот момент, когда Сергеев дошел до места, где труба делала резкий левый поворот и начинала идти вниз, вода в основном тоннеле поднялась к самому верху двери, которую он несколько минут назад закрыл за собой. Поток двигался быстро, словно воды горной реки, только был он грязен и полон мусором да живностью, которую только что вымыл из последних убежищ – насекомыми, крысами и даже людьми: мертвыми и полуживыми.
Сергеев добрался до первого монитора системы наблюдения, на который транслировалась картинка из тоннеля, в тот момент, когда вода практически залила камеру. Лампы аварийного освещения последний раз вспыхнули ярче, чем обычно, и перед тем, как все вокруг погрузилось во мрак, из полутьмы, прямо в кадр, вынесло тело утопленника, на котором густо, как ласточки на проводах перед дождем, сидели мокрые и испуганные крысы.
Экран стал серым.
Пути назад больше не было, но это не пугало.
Если Мангуст внутри, то и ему не ускользнуть из захлопнувшейся ловушки.
Михаил невольно усмехнулся.
Вот это будет встреча, Андрей Алексеевич! Вот это будет встреча!
Рефлексы Сергеева включились на полную катушку – так всегда случалось в минуты опасности. Он снова приобрел возможность чувствовать там, где другим надо было видеть или слышать.
Отрезок трубы, перед которым он стоял, был пуст. Ничего живого. Никакой опасности.
Михаил преодолел его за несколько секунд, практически не таясь.
Еще поворот.
Проем перекрывала решетка с массивным кодовым замком. Кода к этой двери Михаил не знал, но, к его удивлению, закрыта она не была. Сергеев шагнул за порог и увидел, что «язычок» замка блокирован куском скотча. Тем же скотчем к панели стены был приклеен лист формата А4 с лаконичной надписью, увидев которую, Сергеев мгновенно распластался по стене, как испуганная ящерица.
На листе бумаги были написано синим фломастером всего три слова, но этих трех слов Сергееву хватило, чтобы полностью переосмыслить ситуацию.
«Добро пожаловать, Умка!»
Глава 6
– Ну? – спросил своим тихим, вкрадчивым голосом Александр Александрович Крутов. – Что, доложить ситуацию смелых не нашлось?
Внеочередное заседание Совета безопасности начиналось безо всякого оптимизма.
Совет собрался в полном составе, но выступать никто не спешил. Смелых действительно не было. Безрассудных тоже. Тем более что ситуация была – полное говно. По-другому не скажешь. И Крутов явно был «не в духах» не потому, что встал не с той ноги. Президентские действия от эмоций зависели крайне редко. Чаще всего им руководил холодный расчет.
