– Да так, было дело, – сказал Сергеев неохотно.
Честно говоря, несмотря на то, что Плотникова никогда не интересовалась женщинами из прошлой жизни Михаила, говорить ей о той, которая учила его варить кофе, вовсе не следовало.
В другое время Вика, услышав такой ответ, сощурилась бы без особой доброжелательности и сказала бы что-нибудь ехидно-обидное, но в настоящий момент мысли ее были заняты другим, и клевать Сергеева за скрытность в ее планы не входило.
Она закурила, наполнив воздух экзотическим ароматом гвоздики, отхлебнула из чашки и уставилась на Михаила своими кошачьими глазами. Ему показалось, что мысли Вики где-то далеко, и, скорее всего, так и было. Когда Плотникова включала то, что сама метко окрестила search machine, все остальное переставало существовать в реальности. Сейчас она рисовала «картинку» – Сергеев подозревал, что вовсе не для того, чтобы порадовать его новыми подробностями деятельности украинского политикума, сейчас проводился этот экскурс в прошлое. Просто Виктории так было проще обобщать – из разрозненных кусков информации ее мозг начал собирать вполне пристойный «пазл», а беседа служила лишь стимулятором, допингом, заточным камнем, на котором Плотникова доводила до бритвенной кондиции клинок своей логики, которым владела в совершенстве.
– Сколько у нас времени? – спросила она.
– На три чашки кофе.
– Отлично, – она пригладила бровь мизинцем и сказала, сморщив лоб: – Тебе интересно? Продолжать?
Сергеев кивнул.
– Смотри. У партии твоего школьного дружка разнообразнейшие интересы. Заводы и фабрики, гостиницы и дома отдыха, газовые и нефтяные скважины на Севере, доли в крупнейших портах, несколько своих кораблей, ходящих под офшорными флагами. В общем, не счесть алмазов пламенных, что спят в пещерах каменных… Помимо этого существуют еще десятки малых и больших дел и делишек, каждое из которых составляет основу благосостояния партии. Легальных и полулегальных. О нелегальных я пока молчу! Так вот… То, с чем сталкивалась лично я сама! Ты же знаешь, что их группа контролирует часть энергорынка?
Михаил кивнул.
– Эксперты оценивают эту часть, как одну четвертую, но я думаю, что она больше. Пять генераций, купленных в течение пары лет через офшоры за смешные деньги. Сейчас готовят пакет на приватизацию Облэнерго, и они через восточноевропейские компании с офшорными владельцами прикупят еще. На сегодня они единственный противовес Кононенко. Не враги, обрати внимание, – противовес. У них масса общих интересов и даже общий партнер – Дима Гришин. Но они участвуют в сборе средств – тут Иван Палыч с ними ничего поделать не смог. А смог бы – не сомневайся – сделал бы непременно! Это его вотчина, а они туда своим национал-демократическим рылом! А сейчас, когда на Кононенко объявлен сезон охоты, их акции должны взлететь до небес. Они попытаются съесть и его схемы, а он держал лучшее – Днепр, Запорожье. Туда никто и сунуться без Ваниного соизволения не мог – только приближенные к телу лица. А ставки там разыгрывались – мама, не горюй! Ты в курсе, что живые деньги в этой системе ходят мало?
– Вика, я, конечно, кое-что понимаю в экономике, но в сравнении с тобой – я полный профан.
– Льстишь?
– Если и льщу, то совсем чуть-чуть. Из вежливости, чтобы не впасть в самоуничижение.
– Ладно, – сказала она. – Поверь на слово – там есть три инструмента для обогащения – бартер, вексель и зачет. И это такие, родной ты мой, инструменты, что у господина Бендера, со всеми его сравнительно честными способами отъема денег, от зависти должна кровь из зубов пойти.
И она начала говорить.
То, что в Плотниковой умер классный преподаватель высшей школы, для Сергеева было очевидно уже давно. Она, когда хотела, могла объяснить затруднительный для понимания момент в две-три метких, емких фразы. Слушая ее тогда, Михаил понял, что в лице Виктории финансовая разведка потеряла как минимум начальника управления.
Каждый из описанных ею механизмов был основан на тщательно запланированных «дырках» в законодательстве. Скорее всего, эти «дыры» и закладывались в постановления и указы для функционирования именно таких схем.
Фирма «Пупкин» заключала договор с генерацией о поставке невероятно нужного для нее товара. Цена на товар, указанная в договоре, превышала реальную цену в несколько раз, но это никого не смущало. И дело было не только в том, что ответственные за поставку чиновники получали от щедрых коммерсантов ощутимую дотацию к зарплате. Генерация, а это могла быть Атомная станция, Облэнерго, ТЭЦ и прочие субъекты хозяйствования, которые так или иначе принимали участие в выработке, доставке или реализации электроэнергии, не могла купить этот товар дешевле, так как не обладала для этого необходимыми денежными ресурсами. Деньги за электроэнергию ей почти не платили. В системе бродили денежные суррогаты – от примитивных, вроде зачетных писем и договоров уступки права требования, до мощных инструментов – векселей и сложных юридических схем, которые завязывали в цепочки десятки предприятий.
Но суть процесса, вне зависимости от инструментария, была такой: за поставленный товар генерация рассчитывалась электроэнергией. Электроэнергия доставалась поставщику товара во столько раз дешевле тарифа, во сколько стоимость продажи его товара превосходила его реальную стоимость. Но электричество, даже дешевое, – это еще не деньги. От того, что сунешь пальцы в розетку, деньги в карманах не появляются. Но в промышленно развитых областях есть предприятия, которые даже за праздничные дни потребляют этой самой электроэнергии, как все Черновцы за год. И этим предприятиям электроэнергия нужна позарез. Но у них тоже нет денег, и они готовы рассчитаться товаром – естественно, речь идет о ликвидном товаре: пластмассовые тазики никого не интересуют. Металл, химия, ферросплавы – вот киты, загарпунить которых хочет любой коммерсант. Если это залетный коммерсант, а не посланец высших сил – он предлагает свою электроэнергию со скидкой. Когда-то это была небольшая скидка, пусть пять-десять процентов. Но на миллионных долгах, возникающих за потребленную энергию ежемесячно, это давало предприятиям существенную выгоду, по сравнению с оплатой тех же долгов, но по тарифу. Для коммерсанта же, поставившего генерации товар по цене в четыре раза выше его реальной стоимости, такая скидка несущественна.
Итак, фирма «Пупкин», купившая на сто тысяч гривен переключателей для высоковольтных линий для одного из подразделений Облэнерго, в результате получает металлопродукцию на сумму четыреста пятьдесят тысяч гривен, которую тут же на месте и продает за четыреста или экспортирует за рубеж по ценам рынка. Прибыль, возникающая при такой операции, топится на фирмах-однодневках или в офшорах, быстро и безболезненно, как Муму Герасимом – только круги по воде.
Но это бизнес для бедных и почти честных. С ним много возни – надо все-таки покупать товар, завозить его, чего доброго, растаможивать, и, самое главное, товар стоит денег. А без денег и без товара – слабо? Для лиц, «приближенных к императору», это было не слабо!
Тут Сергеев подал Вике вторую чашку кофе и мысленно рассыпался в аплодисментах. Вопрос она, действительно, изучила досконально.
