А потом, главное, и вторая красавица объявилась и разболтала всем, что вы, Блин, и её преследовали тем же своим фотороботом!
Мы вам честно скажем, дорогой Блин Клин, что нам во всём этом нравится, так это то, что вы можете и с красивой, и со страшилкой! У нас про это мужики так говорят: «Не бывает некрасивых женщин. Бывает мало водки!» Это ж сколько надо было вам без закуски принять на грудь, чтобы на такую грымзу согласиться?! Ой, до чего же у вас бабы неблагодарные, Блин, извините, Клин.
Да случись это у нас – вдруг бы ни с того ни с сего вы бы начали с кем-то из наших чесальщиц вашу челночную дипломатию. Мы бы, Блин, молчали в тряпочку! Вы бы небось и деньжат подкинули, и с квартирой слово Лужкову замолвили, а если бы ещё ненароком от вас какой-нибудь негритёнок родился, так мы бы и от Блинчика не отказались. Мы бы его, чёрненького, воспитали на ваши зелёненькие!
А так мы только диву даёмся, как же ваш американский народ не понимает, что вы просто молодец, Клин Блин! То ли дело наш народ! Мы почему тогда своего в первый раз выбрали? Потому что он с моста в реку свалился. Второй раз выбрали потому, что на ложках хорошо играл с этим… Колей Гельмудом. Да если бы наш Блин Николаевич сейчас хоть кого: хоть вашу мымру, хоть нашу чесальщицу приголубил, мы бы его тут же на третий срок выбрали. Мы бы тогда сразу поверили, что он ещё может… управлять государством.
А он у нас только: «Так ши, понимаешь… шты… я здоров…» А «шты», «шты», «понимаешь»? Он-то здоров, а у нас, Блин Клин, на фабрике на десять чесальщиц один мотальщик. Да и тот хромой. И ни тебе Блинтона, ни пол-Клинтона! А ведь не зря же у нас в народе говорят: «Клин-то, он клин-тоном вышибается!»
Дорогой наш товарищ Блин Клин! Мы вас, чесальщицы, очень одобряем. У нас в стране вообще все бабы за вас горой. Кроме 10 миллионов мужиков, у которых желание пропало, потому что они не заплатили налоги. Поэтому, если что у вас там не сложится, приезжайте к нам. Мы вас здесь в Госдуму выберем вместо Жириновского. А то он пообещал, что если его в президенты выберут, то все бабы от него забеременеют. Но если не от него, так от его партии. Если и партия не справится, то Кашпировский поможет. И где этот Кашпировский? К вам, в Америку, уехал? Вот он вам, видать, всё и наладил! А Жириновский только всё обещает. Он даже сексуальному меньшинству пообещал, что оно станет большинством.
Ваши бабы в суд подают, а у нас одна журналюшка написала про министра, что он в бане с девчонками мылся, так весь народ ее возненавидел. Глазки у неё хитрые, а сама зла-ая оттого, что её в баню не позвали.
Так что приезжайте к нам, дорогой Блин. Мы вас у себя в цеху встретим, как родного. Девчонки у нас самые разные – от восемнадцати до бесконечности. Одна даже в семьдесят пять замуж собралась. Мы ей говорим: «Куда ты? Ты уж и ходить не можешь». Она в ответ: «А полежать-то за себя я ещё могу!»
Приезжайте, дорогой Блин! И захватите этот свой сексофон! Вы нам на нём поиграете, мы вам на баяне спляшем! У нас девчонки даже частушки для вас сочинили:
Клинтон, как петух, всё хочет.
Нету в том большой вины.
Пусть хоть всех нас перетопчет.
Лишь бы не было войны!
В общем, целуем вас, обнимаем и пьём за вас уже вторую неделю. Любящие вас чесальщицы сучильно-мотального цеха. Точка.
Новые методы
Приходит ко мне друг мой Володька и говорит:
– Как здоровье-то у тебя?
Я говорю:
– Какое здоровье? Питаемся нерегулярно. Спортом не занимаемся. Куришь тут одну за другой. То тут заболит, то там заноет. То туда стрельнёт, то оттуда выстрелит. Я уже к врачу собрался пойти.
Он говорит:
– Ты что, с ума сошёл? Эти врачи современные, молодые специалисты. Шестнадцать лет учился, знает только, как клизма по-латыни называется. Сейчас такие новые методы, такие новые средства – закачаешься!..
Я говорю:
– Мне это необязательно, я и так уже качаюсь.
Он говорит:
– Будешь пить мумиё, всё как рукой снимет.
Я говорю:
– Так у меня никакого мумиё нет.
Он говорит:
– Не волнуйся, сейчас будет.
И действительно, на другой день приносит здоровенный кусок, килограмма на три.
– С Памира, – говорит, – привезли. По два доллара за грамм.
А мне сдаётся, что я этот булыжник видел на соседней стройке, причём совершенно бесплатно. Володька говорит:
– Там, на Памире, это мумиё животные лижут и тут же выздоравливают.
Я говорю:
– Они же его лижут не по два доллара за грамм, поэтому и выздоравливают.
Он говорит:
– Значит, так: поменьше разговаривай, а разводи на спирту и принимай три раза в день по стакану, вместо еды. И всё как рукой снимет.
Ну, я послушался – принял целый стакан. Часу не прошло, чувствую, у меня внутри всё слиплось. Чувствую, вот-вот концы отдам. Скорую вызвали. Врач приехал, посмотрел, понюхал и говорит:
– До чего ж народ дошёл, гудроном закусывать начали.
Володька говорит:
– Знаю, что тебе надо. Тебе йогой надо заниматься, по особой системе.
Я говорю:
– Нет у меня никакой системы.
Он говорит:
– Не волнуйся, сейчас будет.
Стал заниматься йогой по системе Володьки. Пока вдыхал-выдыхал, всё нормально было, а потом, как до поз дошло, так это и случилось. У меня левая нога никак за правое ухо не закладывалась. Однажды с женой как следует поджали, она и заложилась. А назад – никак. И так и эдак – никак. Торчит из-за уха и пальцами шевелит. Скорую вызвали. Врач приехал, посмотрел и говорит:
– Ну что ж, неплохо, неплохо. Вы на сегодня третий. Двоих в позе «лотос» заклинило. А это у вас не лотос, а прямо саксаул какой-то.
Я говорю:
– Доктор, помогите!
Стали они меня с фельдшером в разные стороны растаскивать. Пока ногу вытаскивали, чуть голову не оторвали.
Жена говорит:
– Лучше бы вы его пристрелили, чтобы я не мучилась.
Володька говорит:
– Видишь, рано тебе было йогой заниматься. Надо было тебе для начала месяца три сушёных кузнечиков погрызть. Ну ничего, иглоукалыванием наверстаем.
Я говорю:
– Каким ещё иглоукалыванием? У меня никаких иголок нет!
– Не волнуйся, сейчас будут. У меня парень этими китайскими иголками владеет – закачаешься! Он раньше портным был. А бабка его с китайцем жила на одной лестничной площадке.
Приехали. Парень действительно вылитый китаец. Глаза, правда, не раскосые. Сам высокий, кудрявый, румяный. Но фамилия типичная китайская – Дзянштейн. Разложил меня в кухне на полу, вставил в разные места иголки и говорит:
