– Каждая точка на теле соответствует какому-нибудь органу. И все эти точки я изучил. Осталось только узнать, какому именно органу они соответствуют.
Из больницы вышел, Володька говорит:
– Знаю, чего тебе надо. Будешь заниматься сыроедением. Я в этом деле собаку съел.
Я говорю:
– Ну, знаешь, это уже слишком!
– Да не волнуйся ты, будешь есть сырые овощи.
Я говорю:
– Откуда у меня среди зимы сырые овощи?
– Не волнуйся, сейчас будут.
Стал есть сырые овощи. Утром морковка, днём – свекла, вечером – капуста. Ночью, часа в два, просыпаюсь, открываю холодильник, достаю оттуда колбасу, поплачу над ней – и спать.
Утром глянул на себя в зеркало – вылитый кролик. От лица остались одни уши морковного цвета. Позвонил Володьке, говорю:
– Пора это дело кончать, так похудел, что утром себя в постели найти не могу.
Володька говорит:
– Правильно, бросай своё сыроедение. Переходи на полное голодание. Это единственное, что тебя может спасти.
Стал голодать. Первые пять дней было тяжело. Сам слышал, как жена подруге говорила: «Ой, Мань, боюсь я за него. Ой, боюсь! Съест он меня, сыроед проклятый!» Но где-то день на седьмой в голове такая ясность, такая отчётливость появилась! То есть ясно и отчётливо вижу, что жить мне осталось дня два. «Всё, – думаю, – пора это дело кончать».
Из больницы вышел, Володька говорит:
– От чего теперь будем лечиться?
Я говорю:
– Я буду лечиться от глупости, а ты – от сотрясения мозга.
Он говорит:
– Так у меня никакого сотрясения нет.
Я говорю:
– Не волнуйся, сейчас будет!
Байки
Вот уже лет тридцать, как я собираю разные байки. Байка – это короткая смешная история, не выдуманная, а случившаяся на самом деле. Иногда в жизни такое происходит, иногда человек невзначай такое вдруг скажет, что ни одному сатирику и в голову не придёт! Многие байки становятся анекдотами, а это уже высшая степень народного юмора.
* * *
В конце 50-х годов в Театре им. Маяковского Охлопков поставил «Гамлета».
Это было большое событие. Собрался весь цвет общества. Среди прочих пришёл на спектакль оператор Кричевский с женой. На жене была шикарная норковая шуба. В то время это было редкостью. Все вокруг обсуждали эту шубу.
Шубу сдали в гардероб и пошли в зал. Всё первое действие думали не о постановке, а о шубе.
В антракте побежали проверять, на месте ли шуба. Шубы не было. Украли. Вызвали милицию. Составили протокол. У оператора и жены – бессонная ночь.
Рано утром звонит телефон. Оператор снимает трубку. Голос Сергея Владимировича Михалкова, заикаясь: «Ну, т-теперь ты п-понял, что „Гамлет” – это т-трагедия?»
* * *
Один артист поехал в Японию на гастроли. И поскольку он был лысым, он пошёл в клинику и сделал себе операцию по пересадке волос.
У нас такого в то время ещё не было. Потратил на это весь свой гонорар. Вернулся домой с шикарной шевелюрой.
На радостях напился и попал в вытрезвитель, где его остригли наголо.
* * *
Один конферансье должен был объявить: «Дуэт пианистов. Михаил и Адольф Готлибы».
Он вышел на сцену и объявил: «Михаил и Адольф Гитлеры!»
* * *
Один человек из провинции приехал в Москву и пошёл в Большой театр на балет «Пламя Парижа».
Он сидел рядом с Немировичем-Данченко, не зная его.
Где-то через полчаса после начала спектакля приезжий спросил соседа:
– А когда будут петь?
Немирович-Данченко объяснил, что в балете не поют.
И вдруг со сцены запели «Марсельезу». «Пламя Парижа» – единственный балет, где поют. Приезжий сказал Немировичу:
– Старик, видать, ты тоже в театре в первый раз.
* * *
Когда-то, году в 1980-м, мы втроём – Арканов, Иванов и я – выступали в Юрмале. Жили в гостинице «Юрмала». Там же был и ресторан. Нам надо было поесть и ехать на концерт.
В ресторане было полно народу, и старшие товарищи послали меня договариваться с метрдотелем.
Я нашёл его и сказал, что нас трое. Назвал известных писателей и попросил обслужить нас без очереди.
Известно, что популярный певец Ободзинский поддавал.
Однажды он приехал на концерт сильно подшофе. Конферансье Милявский решил спасти концерт. Он сказал:
– Валера, ты стой за кулисами посередине сцены, я тебя объявлю, подойду к тебе, подтолкну, и ты по прямой дойдёшь до микрофона, и пой.
Так и сделали.
Милявский подтолкнул Ободзинского, тот пошёл к микрофону, но прошёл мимо него и упал в оркестровую яму.
Милявский вышел к микрофону и сказал:
– Ну, вот, собственно, и всё.
Метрдотель-латыш внимательно меня выслушал и сказал: «Это хорошо, что вы – известные писатели, но о том, что вы известные, пока что знаете только вы и теперь ещё я».
Но всё-таки нас покормили без очереди.
* * *
В Театре им. Вахтангова Р. Виктюк поставил «Анну Каренину».
Какой-то остряк после спектакля сказал: «Никогда в жизни я так долго не ждал поезда».
* * *
И. Сталин как-то спросил у актрисы Тамары Макаровой, мужем которой был Сергей Герасимов:
– Муж не обижает?
– Нет, товарищ Сталин.
– Смотрите, а то мы его повесим.
– За что?
– За шею.
* * *
Журналистка брала интервью у Константина Райкина. Поняв, что девушка совершенно не готова к интервью, Костя сказал:
– Вы сначала подготовьтесь, а потом уж приходите.
И вот она пришла, уже подготовленная, и сказала:
– Константин, простите, не помню отчества…
– Вон отсюда! – услышала она в ответ.
* * *
Фрэнк Синатра праздновал юбилей.
Вдруг слово попросил человек, с которым Фрэнк был во вражде. Все удивились, но стали слушать.
Человек сказал:
– Я очень благодарен Фрэнку. Однажды он спас мне жизнь. – Все удивились ещё больше. – Да, да, именно так. Ночью, в темном переулке, на меня напали три бандита и стали зверски меня избивать. Я уже прощался с жизнью, когда появился Фрэнк и сказал: «Ну всё, хватит». Так он спас мне жизнь.
* * *
Я сидел в городе Канны на пляже. Заказал официанту воды с лимоном. Сижу, пью. Подходит какая-то девушка, протягивает мне листок. Я даю ей автограф. Потом ещё человека два подошли, тоже взяли автографы. Люди из России, узнают.
