Юноша понял, к чему клонит граф, но не решался сказать правду:
– Я переписываю бумаги…
Исаак остановился, и граф снова приставил нож к его горлу:
– Какие бумаги?
– Те, что привез господин Гуго де Пейне…
Нож чуть глубже вошел в шею юноши, из небольшой ранки просочилась струйка крови. Почувствовав запах крови, Исаак стал задыхаться от страха и судорожно ухватился за руку графа, пытаясь освободиться.
Де Монбар отпустил юношу и приказал ему сесть за стол, на котором лежало несколько свитков.
– Показывай, что ты писал.
Исаак дрожащими руками развязал бумаги и положил их перед графом. Брови де Монбара приподнялись от удивления:
– Это что за цифры?
– Отметки залегания серебра. Этим серебром Монсеньор платит папе за привилегии для своих орденов. И этим серебром будет оплачен товар.
– Какой товар?
– Антуан уже договорился с купцами из Генуи. Я точно не знаю…
Граф нависал над ним, как огромная скала:
– Теперь твоя задача знать все! Я вложил в этот орден немало и теперь намерен получить свою долю. И ты мне поможешь!
– Я?!
Де Монбар усмехнулся.
– Ты имеешь доступ к хранилищу. И много знаешь. Завтра ты расскажешь мне, что затевает наш святой Бернар. Давненько он не навещал своего дядю!
– Как же я смогу рассказать вам, господин? Ведь я не могу покидать монастырь.
– Если я как-то вошел, то и ты сможешь выйти. Я буду ждать тебя завтра, как стемнеет, у Восточной Башни.
Исаак вздохнул и потрогал кровавый след от кинжала.
– Я приду, господин.
Граф де Монбар удовлетворенно кивнул:
– Конечно, придешь. Ты же не хочешь рассердить меня. И принеси мне эти свитки…
20
8 июня 1148 г. Франция.
Неделя прошла довольно размерено, и Бернар уже свыкся с мыслью, что придется переехать в Чехию. Большие проекты требовали личного участия, а серебро требовало немало сил, чтобы превратиться в деньги. Бернар не был уверен, есть ли у него достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Только через двадцать лет он будет знать, правильно ли Равви вычислил последовательность слов. Если все получилось, то у них в запасе девятьсот лет жизни и огромные запасы серебра по всему миру.
Монсеньор достал карту Чехии и аккуратно разложил на своем столе. Внезапно в коридоре послышался шум и крик монаха, дежурившего в коридоре. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник граф де Монбар. Его угрюмый вид не предвещал светской беседы.
– Добрый день, Монсеньор.
Мрачная вежливость графа насторожила Бернара. Он попытался утихомирить родственника:
– Мне было бы приятно принимать вас в зале для особых гостей, а не в этой тесной комнате.
Граф усмехнулся.
– Мой дорогой племянник, я пришел без приглашения. Сойдет и эта комната.
Бернар опустился на стул и предложил де Монбару расположиться напротив. Аббат де Клерво спокойно, будто граф пришел к нему на исповедь, спросил:
– Так о чем вы хотели поговорить со мной?
Монбар не стал осторожничать:
– Говорят, что вы скоро умрете…
Бернар вздрогнул. Значит, кто-то донес де Монбару о том, что готовится в строжайшей тайне.
– Как поживает наш дорогой Гуго? Магистр ордена Тамплиеров что-то давненько не заглядывал к нам в монастырь.
Монбар оторопел:
– Разве вы не встречаетесь с ним регулярно на собраниях ордена?
– Нет, дорогой граф. Я уже давно не хожу на шумные сборища. Однако, я получаю донесения его казначейства. Расходы ордена растут!
Граф де Монбар не понимал, куда клонит Бернар, и решил вернуться к тому, ради чего он пришел сюда.
– Оставим тщеславного Гуго. Меня интересуют совсем другие вещи, Монсеньор.
Бернар вежливо склонил голову в сторону графа:
– Какие же?
– Ваш переезд в Чехию.
– Это не совсем переезд, мой друг. Мы просто осваиваем земли, богатые серебром, для растущих нужд цистерцианского ордена. Мы основали новый монастырь на диких землях славян. Это одобрено Советом ордена, и вы, насколько я помню, на нем присутствовали. Что же вас так взволновало, господин граф?
– Дней десять назад ваш помощник вел переговоры в небольшой деревенской церкви со священником о похоронах весьма важной особы. Как я уже сказал, церковь эта небольшая, и то, что говорится в ризнице, порою слышно добрым прихожанам, зашедшим в неурочный час пообщаться с господом.
Бернар усмехнулся:
– Что-то я не помню, чтобы из ризницы было что-то слышно добрым прихожанам.
– Добрым прихожанам, Монсеньор, достаточно видеть, как ваш слуга договаривается о чем-то со священником. А потом уже священник, как существо нежное, которое не привыкло к страданиям плоти, расскажет доброму прихожанину о весьма важном событии. Например, о похоронах особы, имеющей священный сан.
Бернар усмехнулся. Да, методы графа де Монбара грубые, но действенные.
– Ну зачем же было пытать священника? Тем более в церкви…
Де Монбар вскочил в священном гневе:
– Упаси меня бог! Как вы могли такое подумать?! Я подождал, пока он выйдет из церкви. А потом уж он рассказал мне все, что ему было известно.
– И после этого вы решили побеспокоить моих людей в монастыре?
– Только одного, но весьма смышленого.
Бернар сжал рукой деревянные четки.
– Надо думать, вы теперь в курсе событий.
– Увы. То, что я узнал, сильно подорвало мою веру в бога, священников и в вас, мой дорогой Бернар.
– Чем же не угодил вам Господь?
– Своими откровениями…
Де Монбар вскочил и отшвырнул ногой стул, на котором только что сидел, и вышел, с грохотом распахнув дубовую дверь. После ухода графа Бернар какое-то время сидел неподвижно. Значит, де Монбар узнал об истинной ценности, найденной госпитальерами еще за несколько лет до прихода храмовников на гору Сион. Тамплиерам достались лишь свитки, которые давали доступ к богатствам земли. Но долголетие без богатства – лишь долгая мука. Де Пейне рвался в Труа, стараясь успеть к священному собранию, но как только мечта его сбылась и он стал магистром ордена Тамплиеров, то вряд ли вспомнил про пару свитков, на поиски которых потратил почти девять лет.
Придя в себя, Бернар вызвал Антуана:
– Вы допустили ошибку, мой друг!
Тон аббата не предвещал ничего хорошего.
