– А теперь, господа, я бы хотел внести некоторую ясность в происходящее.
На экранах снова появились колонки цифр и сводки новостей внутренней службы Хаггерта. Попади хотя бы часть из них во внешний мир, это стало бы не просто сенсацией, а известием настолько пугающим, что оно вряд ли было бы воспринято как заслуживающее доверия. Ганс выждал некоторое время, дав присутствующим немного прийти в себя. В это время помощник положил перед ним на стол два конверта. Ганс молча поблагодарил его и продолжил:
– Здесь два авиабилета. Один до Парижа, другой до Праги. Кто готов принять участие в расследовании, может остаться. Остальным я желаю всего наилучшего…
Через некоторое время за столом остались высокий плотный мужчина в черном строгом костюме и рыжеволосая дама в черной блузке. Хаггерт пристально посмотрел на нее и спросил:
– Почему вы уронили ручку, когда я показал снимок Гюнтера?
Дама поерзала на стуле и взяла в руки стакан с кристально чистой водой. Сделав пару глотков, прежде чем ответить, она нехотя призналась:
– Этот молодой человек похож на родного брата моей подруги.
Глаза Ганса блеснули:
– Насколько мне известно, вы из России? А ваша подруга?
Дама кивнула:
– Да, она тоже… Но ее брат сейчас работает в Чехии. Так что, если вы не возражаете, билет до Праги – мой.
К ее удивлению, Ганс обрадовался.
– Вот и славно! Все само собой решилось.
Посмотрев на часы, он добавил:
– Вы летите завтра вечером, в 17.30. Сейчас я покажу, с кем вы должны встретиться.
Ганс повернулся к компьютеру, встроенному в его часть стола, и на экране появилось фото мужчины средних лет, весьма непримечательной внешности.
– Это необычный человек… Его имя Антуан…
2
17 июня 1113 г. Франция, Труа.
Слуги чуть слышно ходили в большом полутемном зале, где огромных размеров стол был накрыт всего на две персоны. Из-за поздней весны каменные стены замка не успели вобрать в себя достаточно тепла, и теперь, несмотря на середину июня, приходилось топить камин. Зная, что его гость мерзнет даже в разгар лета, хозяин усадил Бернара поближе к огню. Хозяин, граф Андре де Монбар, был довольно высоким, величественным сеньором, нагонявшим ужас не только на домочадцев, но и на видавших виды окрестных господ. Гость, доводившийся графу племянником, напротив, был невысокого роста, худощавый и очень подвижный молодой человек. В свои двадцать лет он уже был главой монашеского ордена цистерцианцев, и его влияние среди знатных домов Франции было так велико, что буквально за год его пребывания на посту орден получил пожертвования столь щедрые, что смог оправиться от своего полуголодного существования и отстроить монастырь Сито.
Обед длился уже больше часа, и по нараставшему за столом напряжению было понятно, что мужчинам не терпится покончить с официальной частью и перейти к тому, ради чего молодой человек нанес графу визит в столь неурочный час. Наконец, племянник, как особа, занимающая более высокое положение, перешел к делу:
– Я всегда счастлив навестить вас, дорогой граф, но ваше приглашение было весьма необычным.
– Необычным?
– Да. Сразу после проповеди ко мне подошел ваш слуга и сказал, что у него ко мне дело чрезвычайной важности, которое не терпит отлагательств.
– И что же вас удивило?
– Подобным способом меня зовут к постели умирающего. Зная вашу страсть к путешествиям, я забеспокоился.
Бернар говорил тихо – сказывалась усталость последних дней. Хозяин поспешил объясниться.
– Я пригласил вас сюда, мой дорогой Бернар, чтобы обсудить вопрос, не терпящий отлагательств.
Племянник незаметно для графа вздохнул и поинтересовался скорее из вежливости, чем из живого интереса:
– О чем же вы хотели переговорить со мной?
Граф преисполнился торжественности и начал со всей серьезностью:
– Не далее как вчера меня посетил сеньор Гуго де Пейне!
Эта новость, казалось, не произвела на Бернара никакого впечатления. Несколько обескураженный граф де Монбар продолжил:
– Когда король Иерусалимский отдал нам под охрану Дорогу Пилигримов…
Бернар внезапно обрел хорошее расположение духа:
– Дорогу Пилигримов?! Скорее, часть храма царя Соломона, или, лучше сказать, его конюшни. И по моим сведениям, дражайший граф, господа рыцари оттуда почти не выходили. Не удивлюсь, если они и пилигримов-то в лицо не видели…
Граф проявил терпимость к словам молодого человека и решил поделиться своими опасениями:
– Меня удивило, что мы так легко получили доступ к Священному Храму.
Бернар вскинул брови и попытался налить себе воды из тяжелого медного кувшина, инкрустированного костью. Для тонких аристократических рук Бернара справляться с огромной посудиной было делом не простым. Сделав заговорщицкое лицо, он подмигнул графу:
– Насколько я знаю, эта сделка осуществилась через подставное лицо, одного итальянского купца. Что же вас удивляет? Вы получили разрешение от властителя Палестины открыть госпиталь для паломников к Святым местам…
Граф строго посмотрел на него и торжественно произнес:
– Сеньор де Пейне от имени своего покровителя, Хьюго Шампанского, предлагает цистерцианскому братству участок земли.
– Участок? Для чего?
– Для строительства аббатства.
Брови Бернара вопросительно изогнулись. Граф пояснил:
– Необходимо новое аббатство.
Бернара начинал забавлять их разговор.
– А старые-то чем вам не подходят, мой друг?
– Со старыми сложно будет договориться по некоторым щекотливым вопросам. У них свои уставы, и вводить туда наших людей будет практически невозможно.
Молодого человека все больше забавляла их беседа:
– Проще построить новое, чем переделать старое?
– Именно так. Это новое аббатство должно принять документы, которые скоро привезут из Святой земли. Пергаменты относятся к временам столь древним, что для их прочтения придется привлечь особых книжников.
Бернар вдруг стал серьезен.
– Вы имеете в виду евреев?
Граф де Монбар кивнул:
– Да, евреев из Византии.
– Не тех ли, что старый граф Тибо собрал у себя в Труа? Ходило много разных толков по поводу того, что могущественный граф связался с евреями.
Зная неодобрительное отношение Святой Церкви к евреям, граф понимал, что завел трудный разговор. Он слегка побледнел от напряжения, и его правая бровь начала подергиваться.
