– Мне пришлось убегать от людей де Монбара. В тоннеле я упал и потерял свой мешок.
– Почему же ты убежал от графа?
– Я ему больше не нужен. У него теперь есть Бланка, а она сущий дьявол, потому что боится.
– Боится? Кого? Де Монбара?
– Нет. Монсеньора. Де Монбар запугал ее, что аббат будет мстить ей всю жизнь.
Равви задумался.
– Так значит, ты убегал от графа и потерял свой мешок?
– Там было темно, я торопился.
– А почему ты думаешь, что кто-нибудь из людей графа не нашел его?
– Они не могли. Когда я заполз в подземный ход, они завалили его землей. Монбар еще не знает, что я забрал его.
– Его?
– Анкх!
– И зачем же ты забрал Анкх?
– Он приказал убить меня.
Равви усмехнулся.
– Стоило ли тратить силы, чтобы убить бессмертного?
Исаак, превозмогая боль, отрывисто и быстро заговорил:
– В том то и дело, господин, что мы не бессмертные. Те девятьсот лет жизни, что мы получили, не дают бессмертия! И от болезней, и от ран не уберегают. И убить нас могут как простых людей. Я знаю. Я перевел этот текст. Не так, как вы, господин. Нужно было вертикально ставить Анкх на пергаменте!
Равви задумался. Этот юноша очень способный, но он дважды предал своего господина. Сначала он предал его, Равви. Потом де Монбара. Надо решать, что с ним делать. Убить его можно, но какой от этого прок? Равви позвал дежурившего у кельи монаха и показал на пленника:
– Осмотри его раны, смени одежду. И дайте ему одеяло, пусть согреется.
Несколько дней ушло на поиски Анкха и свитков, рассыпанных по подземному лазу. Еще несколько дней ушло на то, чтобы очистить их от земли, но Свитка Жизни среди них не было…
За несколько дней до приезда святого Бернара Равви пришел к Антуану:
– Отпусти Исаака!
– Зачем? Он или сбежит, или украдет что-нибудь. А может, и то и другое. Кто ответит тогда за него?
– Я отвечу. Если он убежит, повесишь меня. Если он украдет – отрубишь мне руку.
Антуан удивился, но поразмыслив, махнул рукой.
– Хорошо. Пусть его освободят. Только остерегайся показывать его аббату.
– Я буду осторожен. Обещаю.
26
16 октября 2008 г. Прага.
Дома нас не порадовало даже то, что из кладовой пропали последние мусорные пакеты. Вскипятив чайник, мы с чашками в руках расположились каждый на своем любимом месте – я подальше от газовой плиты, а Андрей у барной стойки с компьютером. Он сосредоточенно что-то искал в интернете и много курил.
– Сейчас посмотрим. Может, уже есть новости.
– Новостей наверняка еще нет, а вот снимки с твоего сотика посмотреть можно.
– У тебя что – некрофилия? Хочешь на ночь насладиться видами свежего трупа?
– Труп можешь не показывать, только комнату. Мне показалось, там чего-то не хватает.
Андрей мрачно пошутил:
– Хозяина.
Я подошла к нему и поставила свою кружку на стойку рядом с компьютером. Внимательно пролистав телефон, я поняла:
– У них на мольберте утром стояла картина. Они ее по очереди писали.
– Вдвоем?
– Ну да. Это как театральное действо, для привлечения внимания.
– Для туристов?
– Да. Так вот, я ее не вижу.
Андрей подключился к компьютеру. Шесть снимков сегодняшнего ночного кошмара на экране смотрелись как из другого мира. Как будто это все было не с нами и мы просто смотрим чужие полицейские хроники. По крайней мере, было не так страшно, как я ожидала.
– Да, точно. Картины нет.
Андрей с раздражением сказал:
– Может, она стоит у стены или еще где. Чего ты так прицепилась к этой картине? Не станут же убивать художника из-за картины сомнительного качества. Украсть могут, купить могут, а вот убить – нет.
– Как видишь, тоже могут.
– Хоть я и не сторонник этой версии, но мне интересно, что на ней было.
– Да вроде бы ничего такого. Какой-то монастырь…
27
16 октября 2008 г. Прага.
Я грустно посмотрела на кружку с чаем.
– Что-то не согревает. Может, у тебя есть что-нибудь покрепче?
– Конечно, есть. Виски подойдет?
Я хоть и не люблю «Джонни Уокер», но если выбирать между ним и чаем, то лучше алкоголь. Андрей достал большие стаканы и стал разливать.
– У тебя что, поменьше посуды нет?
– Нет. Крепкое я почти не пью, а для коктейлей эти стаканы в самый раз. Ну, если это задевает твою эстетику…
Я пожала плечами.
– Моя эстетика позволяет мне пить коньяк из пластиковых стаканчиков.
Андрей оживился.
– Где это было? Свидетели есть? Почему мне до сих пор не рассказали ничего интересненького?
– Это ты про что?
– Ну, если ты пила коньяк из пластикового стаканчика, то все, что было перед этим, наверняка имеет пикантные подробности.
– Доброжелатели тебе напишут. Жди.
Мы звякнули стаканами по русскому обычаю и выпили. Немного согревшись изнутри, я спросила:
– Ты там в галерее нечего подозрительного не заметил?
Андрей удивился:
– Мертвое тело не подойдет?
– Я не про него. Там в шкафу был какой-то человек.
Брата подбросило со стула.
– Что?!
Пару минут он молчал, пил и иногда вставлял что-то про «твою мать». Когда наконец он начал проявлять признаки общительности – посмотрел на меня с видом потенциального убийцы, – я пояснила:
– Там в шкафу кто-то был. Я не знаю – мужчина или женщина, этот человек там прятался.
– И он, конечно, видел нас…
Я поспешила утешить Андрея:
– По улице за нами никто не шел, я оглядывалась. В комнате мы следов не оставили, руками ничего не трогали. Ты же носовым платком радио брал. А за ручку двери брались все, кто проходил по улице.
– Нас могли сфотографировать, пока мы искали музыку для увеселения трупа.
– Мы бы услышали.
– Нет, не услышали бы. Когда я включил радио, можно было из базуки стрелять. Интересные снимки могут появиться в полицейской хронике!
Мы зашли на сайт полиции – ничего. Это нас слегка утешило, и я отправилась в душ. Теплая вода расслабляла, и я уже почти не чувствовала напряжения сегодняшнего вечера. В улучшенном настроении я вернулась на кухню. Андрей пил второй стакан, и это не предвещало ничего хорошего.
