– Фонды.
– Почему фонды?
– Откуда я знаю? Мне дали задание – я пишу.
– Успешно?
– Пока не знаю. Но, кажется, я кое-что нащупала.
– Расскажешь?
– Тебе что, своих проблем мало?
– Нет. Просто хуже мне уже не будет.
– Да ты оптимистка!
Алка повернулась к барной стойке и позвала девушку в белой кофточке.
– Добавьте даме что-нибудь согревающее в кофе.
Я удивилась.
– Зачем?
– Сейчас поймешь.
Девушка принесла в мензурке что-то темное и вылила в мой кофе. Обычно я не люблю никаких добавок, кроме молока, но что-то в голосе Алки заставило меня уступить. Она проследила, чтобы я выпила всю чашку, и профессиональным голосом, как будто читала текст в прямом эфире, сказала:
– Вчера, когда я была уже на вокзале, мне позвонил один знакомый немец и посоветовал заглянуть на интернет-страничку для служебного пользования.
Сердце мое сжалось. Я вспомнила о своих фотографиях в галерее. Алка продолжала:
– Так вот. Там был срочный запрос о перевозе тела из Чехии во Францию, согласно медицинской страховке, самолетом чешских авиалиний. Я сейчас занимаюсь тем самым фондом, в котором работал молодой человек.
– Которого будут транспортировать?
– На которого запросили разрешение.
Я слушала затаив дыхание.
– Описание тела молодого человека, работавшего здесь, в Чехии, я распечатала перед самым вылетом из Мюнхена.
Алка протянула мне сложенную вчетверо бумажку. Я медленно развернула белый листок и положила перед собой на стол. После первых же строк буквы поплыли у меня перед глазами.
«Имя: Волжский Андрей Геннадьевич.
Дата и время смерти: 17 октября 2008 года, 11.00.
Гражданство: РФ.
Страна и место работы: Чехия, Фонд социальных инвестиций.
Место жительства: Франция, Труа.
Транспортируется по маршруту: Прага – Париж – Труа».
Я подняла глаза на Алку. Она деловито протянула мне салфетку, чтобы я вытерла выступившие слезы.
– Еще кофе хочешь?
– Нет. Лучше того… В мензурке.
Алка сделала девушке знак повторить и удвоить дозу. Я выпила. Мысли стали в одну линию, но все еще уплывали так быстро, что я не успевала их фиксировать.
Способность рассуждать вернулась не сразу. Пришлось выкурить по паре сигарет на двоих.
– 17 октября в 11 утра он был еще жив.
– Ты уверена?
– Мы ехали в это время на поезде. Подъезжали к Кутной Горе.
Алка задумалась.
– Значит, кто-то заранее подсуетился и забронировал транспортировку, потому что точно знал, когда она им понадобится. В котором часу пропал Андрей?
– Около пяти. Слушай, а почему ты требовала, чтобы он взял трубку, когда звонила, если знала, что его уже нет?
– Надеялась, что это ошибка. К тому же место жительства явно не его.
– Да. Странно. Зачем его везти в Труа?
Алка пыхнула сигаретой.
– Не знаю. Может, завтра что-нибудь прояснится.
– Почему завтра?
– У меня встреча, ради которой я переспала с тремя мужчинами и одной женщиной.
– Это ты меня посчитала? Я ничего не помню и при случае от всего откажусь.
– Я пошутила. Странно как все переплетается. Я собиралась в Прагу ради этой встречи, а тут твой сумасшедший звонок.
– А я удивляюсь, почему ты так быстро появилась… Значит, не подругу выручаешь, а с мужчиной встречаешься. Сколько ему лет?
– Ну, если верить моим подсчетам – лет триста.
– Так ты на кладбище едешь?
– Нет, за город. Отсюда далековато, придется брать машину.
– А меня возьмешь?
– Можно. Но только до ближайшего бара. На встречу, извини, пойду одна.
– Ладно, я и в баре могу подождать.
– Договорились. Значит, у нас сегодня есть время, чтобы посетить прокат машин, купить мне туфли без каблуков, а тебе сменить брюки с белых на серые.
– Тогда со стразами.
– Чтобы от фонарей отсвечивать? Ладно, куплю тебе со стразами.
Мы допили все, что оставалось, и направились в город.
52
1 ноября 1882 г. Прага. Еврейский квартал.
В маленьком домике на окраине еврейского квартала Праги было тихо и сумрачно. Узкая лестница, ведущая на второй этаж, чуть поскрипывала под ногами. Бланка со своим спутником осторожно поднималась по шаткой лестнице вслед за служанкой, несущей старую прокопченную лампу, наверх, в комнату господина. Посреди лестницы Бланка остановилась и тихо спросила служанку:
– Вы давали вашему господину те капли, что я вам прислала?
– Да, госпожа. Все, как вы сказали.
– И что, ему все так же плохо?
– Да, госпожа.
– Вы не рассказывали ему про лекарство?
– Нет, госпожа. Я ведь знаю, как он не любит лечиться!
Бланка удовлетворенно кивнула.
Вот уже второй день Равви не мог встать с постели – его мучили неведомые ему ранее боли. Из-за своего недуга он был одет в теплый стеганый халат, а на ногах у него были домашние туфли на меху. При виде Бланки он поднялся и сел в кровати.
– Здравствуй, Бланка. Тебя Монсеньор прислал?
– Не присылал. Просто он не возражал, чтобы я тебя осмотрела. Ты не хочешь показываться врачам?
Равви покачал головой:
– Не хочу. Трав или настоек я и сам могу выпить, а кровь пускать не дам.
Бланка присела на стул возле его кровати и достала ящичек с инструментами. Равви напрягся.
– Ты что там принесла?
– Не бойся, больно не будет.
Равви поднял голову и увидел, что в дверях стоит какой-то человек в монашеской одежде.
– Кто это? Почему ты не одна?
– Одной нынче по улицам ходить опасно, сам знаешь. А это мой помощник – он боль снимает наложением рук. Хороший врач.
Старый еврей постарался успокоиться, но эти двое в его маленькой комнатке с темными решетками на окнах, казалось, заполнили собой все пространство, и он стал задыхаться. Медленно опускаясь на подушки, он был словно в полудреме. Монах выступил из темноты и глухим хрипловатым голосом сказал:
– Расстегните ему рубашку…
Потом откинул свой капюшон и сел возле постели Равви. Его лица еврей не запомнил, как и того, что он вообще здесь был. Монах достал из рукава своей рясы небольшой стеклянный флакончик и капнул пару тягучих смоляных капель на грудь Равви. Потом стал медленно втирать темную жидкость в область сердца.
