– Что вы хотите, чтобы он рассказал вам, госпожа?
– Мне нужно узнать, где он прячет документы из Клервосского аббатства.
Руки монаха на какой-то момент замерли, но потом равномерность его движений возобновилась, и монах стал тихо разговаривать с Равви, который был уже без сознания.
Некоторое время спустя монах с ящиком инструментов спустился в гостиную, где его ждала служанка. Девушка сидела у двери в кухню, на простом деревянном табурете и вязала. Монах подошел к ней сзади и положил свою руку ей на лоб. Она постаралась было освободиться от горячей тяжелой руки, но силы быстро оставили ее, и она стала медленно сползать вниз. Чтобы избежать лишнего шума, монах подхватил девушку и перенес на скамью возле двери.
Через пару минут Бланка спустилась в гостиную.
– Ну что?
– Служанка проспит часа три. Исаак вернется к ночи, не раньше.
– Значит, два часа у нас есть. Нужно открыть погреб.
Монах открыл свой ящик и достал небольшой ломик. Быстро простучав пол, он нащупал полость, куда вставил остро заточенный инструмент. Чуть надавив на половицу, он вынул ее, а вслед за ней еще пару. Теперь отверстие было достаточным для того, чтобы проникнуть внутрь. Монах взял лампу, которую служанка оставила на столике в гостиной, и спустился в погреб. Осмотревшись, он крикнул Бланке, чтобы та шла за ним. Бланка быстро отстегнула свои пышные юбки и бросила их на кресло. Оставшись в сапогах и в мужском трико, она осторожно спустилась вслед за монахом.
В погребе было просторно и сухо. Наверняка Равви тщательно следил, чтобы помещение подходило для хранения древних свитков. На полках стояли небольшие сундучки и шкатулки. Отсчитав пять шкатулок справа от несущей балки, монах осторожно просунул руку между ними и вытащил небольшой деревянный сундучок. Поковыряв замок, Бланка с интересом осмотрела его:
– Мы не сможем открыть, не повредив замок.
Монах пожал плечами.
– А нам и не надо его открывать.
– Как же мы достанем бумагу?
– Бумагу нам достанет сам Равви. Мы просто поднимемся наверх и дадим ему этот сундук.
Равви лежал на подушках, глаза его были полуоткрыты. Монах бесшумно подошел к нему и несколько раз медленно провел рукой перед глазами. Равви медленно открыл глаза и поднялся с кровати. Потом взял лежащий рядом сундук и осторожно перенес к письменному столу, где в маленьком ящичке хранились ключи. Чуть щелкнув, замок открылся, и Равви достал из него тонкий длинный пенал, в котором лежал старый выцветший пергамент. Оставив документ на столе, Равви вернулся в кровать и лег. Глаза его были открыты…
Бланка, с опасением глядя на Равви, подошла к столу и взяла в руки свиток. Формула жизни, замыкаясь в виде знака бесконечности, вся была испещрена сносками и пометками Равви. Это была простая копия. Значит, подлинник у Монсеньора. Так даже лучше. Она велела монаху принести лампу и стала быстро переписывать замысловатые знаки на чистый лист. Дойдя до середины, она остановилась, разжала затекшие с непривычки пальцы, подумала и поставила в формуле на своем экземпляре вместо знака гаммы двойную альфу. Пусть де Монбар помучается. Они не договаривались, что копия будет точной. Быстро дописав остальное, она намеренно упустила кое-что из пометок Равви. У де Монбарахорошие инженеры, пусть считают сами…
Ровно через два часа зазвенел дверной колокольчик, и служанка открыла дверь. Двое, мужчина в монашеской рясе и женщина в сиреневом плаще, вошли в дом, где их уже ждали.
Узкая лестница, ведущая на второй этаж, чуть поскрипывала под ногами. Бланка со своим спутником осторожно поднималась вслед за служанкой, несущей старую прокопченную лампу, наверх, в комнату господина. Посреди лестницы Бланка остановилась и тихо спросила служанку:
– Вы давали вашему господину те капли, что я вам прислала?
– Да, госпожа. Все, как вы сказали.
– И что, ему все так же плохо?
– Да, госпожа.
– Вы не рассказывали ему про лекарство?
– Нет, госпожа. Я ведь знаю, как он не любит лечиться!
Бланка удовлетворенно кивнула.
Через три дня Равви пошел на поправку и стал более благосклонно относиться к визитам Бланки, ставшей его личным доктором и собеседницей за вечерним чаем всякий раз, когда она проездом бывала в Праге, направляясь в Брно.
И так было до 1884 года.
53
18 октября 2008 г. Кутна Гора.
Дикие таксисты в районе гостиницы не водились. Не то чтобы их совсем не было, но надо было их долго высматривать, а потом ловить. Чтобы спуститься вниз с горы и пройтись до центра, нам понадобилось всего минут двадцать, которые Алка, стиснув зубы, отщелкала на своих тонких каблучках. В первом же попавшемся нам обувном магазинчике она устроилась на высоком вертящемся стуле с видом маньяка, который без жертвы отсюда не выйдет. Продавщица, медлительная полная дама, сразу поняла серьезность наших намерений и приготовилась терпеть нас, сколько хватит сил. Тщательно осмотрев все модели двухлетней давности, Алка остановила свой выбор на шлепанцах из потертой кожи с острыми носами и без каблуков. Продавщица просияла:
– Это прекрасные испанские туфли!
Я не удержалась и съязвила:
– Древнеиспанские.
Алка метнула в меня свирепый взгляд, и я сразу согласилась, что туфли вполне миленькие:
– Будешь как Маленький Мук.
Подруга шипела, как раскаленная сковорода, когда на нее плюют:
– Еще что-нибудь скажешь, останешься в своих грязных штанах до приезда Данила.
Мое отличное настроение не испортилось:
– До Рождества?
Мы вышли из магазина с пакетом, в который Алка торжественно сложила свои банкетные туфли, и скорость наших передвижений заметно увеличилась. Три минуты нам понадобилось, чтобы добраться до заведения на площади, и еще минут десять, чтобы выпить кофе. Выйдя из интимного полумрака кофейни на свет божий, мы оказались неподалеку от той самой церкви, где вчера вечером пропал Андрей. Каждый шаг навстречу памятнику давался мне с трудом. Алка быстро сообразила:
– Так это он здесь исчез?
Я разревелась:
– Я ведь ненадолго! Куда он мог за полчаса уйти?
Алка терпеть не могла дамских слез:
– Ну, знаешь, дорогая, вот мы с тобой без каблуков за полчаса можем уйти в другой конец этого городка. А кстати, где вы остановились?
– У Мартины.
Алку совсем не смущало, что она допрашивает меня посреди улицы:
– А кто эта Мартина?
– Я же рассказывала тебе, что рабочие на реставрации посоветовали остановиться у нее. Что все историки и реставраторы снимают у нее квартиру.
– Одну на всех?
