Можно было спуститься и положить приехавших сепаров. Но у нас была другая задача – дождаться «Лиса» и тихо уйти. Да и как я сейчас понимаю, судили бы нас за убийство, если бы мы тогда совершили налёт на этих бойцов. Войны-то нет, а у них наверняка нашли бы украинские паспорта и не нашли бы при них оружия. Формально мы бы пристрелили «мирных» жителей Донецкой области. Так что, может, оно и к лучшему, снова…
Позже пошёл дождь. «Бродяга» достал из своих запасов и поделился полиэтиленовыми дождевиками. Мы все равно промокли. Зато так было теплее под дождём. А ещё, дождевая вода, скапливавшаяся в выемках дождевика, была очень вкусной, по сравнению с мутноватой и слегка затхлой водой, набранной из речушки.
Прошёл час, «Лиса» не было. Если бы он попал к боевикам, то мы должны были услышать хотя бы взрыв гранаты или выстрелы. Но было тихо. Росло беспокойство. Ещё через полчаса, мы услышали, как в стороне от нас что-то шуршит. Оказывается это «Лис», возвращаясь, не сразу нас нашёл.
«Лис» принёс яблоки и несколько помидоров. Рассказал, что там, где он вышел, перебравшись вброд через ручей (заодно и помывшись), он обнаружил брошенные участки. Поэтому, не вступая в контакт с местными, собрал на участке немного помидоров и яблок.
После того как поделили, получилось каждому по помидору и пять яблок. Когда я только укусил помидор, это был взрыв вкуса. Не ожидал, что они могут быть такими вкусными, если не есть достаточно долго. Съел его и принялся за яблоки. С трудом заставил себя оставить пару на потом.
Подкрепившись, мы отправились к югу, в сторону Благодатного и Амвросиевки. Вышли на верх холма, потом – на плато другого холма. Нашли пустовавший строительный вагончик с выбитыми стёклами. «Монах» с «Лисом» залезли внутрь. Вагончик был брошен, и из него уже вынесли всё, что могли, до нас. Нас интересовали в первую очередь еда и вода. Нашли маленькую баночку с остатками варенья – каждому получилось по половине чайной ложки. Больше ничего не было. И мы пошли дальше.
Шли по полям и лугам, стараясь быстрее переходить открытые пространства и идти под прикрытием посадок. Раз чуть было не засветились, но увидели велосипедиста на дороге раньше и залегли, пропуская его.
Если поле было пшеничное, то оно было выгоревшим. Иногда встречались такие места – вдоль посадки вырыты окопы (здесь раньше стояли наши). А всё поле перед посадкой выгорело от обстрелов. И воронки перед окопами.
Вспоминая обстрелы на самой Саур-Могиле и то, как я наблюдал оттуда работу российско-сепарской артиллерии, наступательная тактика РФ представлялась мне следующим образом – прежде, чем ступит нога солдата, забомбить всё до лунного пейзажа. А если там есть дома и местное население, то только лучше – злее будут. По принципу «чем хуже, тем лучше». Всё равно потом ВСУ виноваты останутся.
Если работала артиллерия ВСУ, то они виноваты однозначно. И не важно, кто к кому вторгся и то, что ВСУ воюют на своей земле – на территории Украины.
Если не понятно, кто бомбил, то это были ВСУ. «Ну не можем же мы себя сами бомбить». Ага, вы, может, и не можете, но кто вам сказал, что россияне и местные террористы вас с собой отождествляют?
Ну, а если это были явно не ВСУ, то ВСУ всё равно виноваты – а нечего было там стоять, притягивать к себе артиллерию, вот и мирные люди из-за вас пострадали. Одним словом, «смотрите, что вы натворили».
На одном из полей мы нашли место, где стояла раньше техника. Судя про пропалинам, это была реактивная артиллерия. Рядом валялись остатки пакетиков от еды. Не из наших пайков. «Лис» что-то увидел, метнулся и подобрал пару пакетиков (кажись один с сахаром, другой с сухим молоком). «Сокол» торопил всех идти дальше. Поэтому обследовать и искать дальше не стали.
Смеркалось. Вдали на фоне неба выделялись заводские здания. На них горели фонари. Где-то там мы должны были пройти вдоль русла реки.
Уже ночью мы подошли к строениям. Оставалась пара километров. Сбоку от нас остался карьер. Началась дорога из бетонных плит. Речки не было. Командир с проводником останавливались, подсвечивали карту, пытаясь понять, то ли мы не туда вышли, то ли опять карта не соответствует действительности из-за её древности.
Потыкавшись туда-сюда, мы спустились в низину, заросшую лесом. Пахло сыростью, похоже, река была недалеко. Сил идти уже не было. Чёткого понимания, где мы находимся, не было. Блуждать по темноте не имело смысла – можно только усугубить ситуацию. Поэтому остановились на ночлег тут.
В низине было зябко. На ещё слегка сырую после дождя и перехода одежду выпала роса. Я накрылся дождевиком, с ним было чуть лучше. Всю ночь дрожал, и сводило зубы. Но сил заставить себя встать не было.
29 августа
Засвет
Родник
Железная дорога
Рассвело, было сыро после вчерашнего дождя. Лежала роса. Мы находились в низине, спрятанные от случайных глаз. Дальше вниз шла лиственная роща.
«Сокол» залез в чащу и соорудил маленький костёр из веточек. Пламени хватало ровно на то, чтобы нагреть железную кружку воды. Но главное, огонь был почти бездымным, если удавалось найти сухие веточки в этой сырости. Мы по очереди следили за пламенем. Один следил за чашкой, остальные искали и подкладывали сухие веточки. Через десять минут у нас была чашка кипятка. «Лис» порылся в своих вещах и выудил два пакетика «горячей кружки» – бульон з лапшой и грибами. Один из них тут же отправился в кружку с кипятком.
Пили, передавая по кругу. Каждому получилось по два небольших глотка. Каждый глоток согревал изнутри и разливался теплом по телу. И непонятно откуда появлялись силы. Как будто это была не подкрашенная вода со вкусовыми добавками, а концентрированная энергия жизни. Думаю, эффект был во многом психологический, но главное, что он был.
Уже потом, дома, я купил таких пакетиков (вообще у меня некоторое время была мания делать запасы долго хранящейся и готовой к употреблению еды, желательно калорийной; отпустило примерно через год). Позвал жену и дочь попробовать. Они смотрели на меня скептически. Со словами: «Да вы что? Это же вкуснятина», – я отхлебнул глоток. И понял, что для получения удовольствия не хватает пары ингредиентов: сырого утреннего холода после холодной ночи и жёсткой вынужденной диеты.
Позавтракав таким образом, мы двинулись искать речку. По карте она проходила между двумя массивами застройки (населёнными пунктами). Вдоль неё на карте была нарисована «зелёнка». Это давало надежду пройти. Сомнения вызывало то, что карта старая и «зелёнки» могло стать за это время меньше, а построек больше. Так, кстати, и оказалось потом.
Наша маленькая группа шла вдоль оврага. Проходя, наткнулись на сток отходов, тёкший к реке. Жидкость была серо-чёрная, с радужными разводами, сильно пахла. Я с ужасом представил что, возможно, потом её мы черпаем для питья. Но был и положительный момент – сток скорее всего в реку, а значит, мы идём правильно и река близко.
Река была рядом. Мы подошли к ней через километр. Берег был крутой, и вдоль него шла тропинка. Нам попались кусты терновника с ягодами. Я оборвал пару пригоршней и бросился догонять голову колонны – «Бродягу» и «Сокола». Догоняя, ещё сорвал несколько ягод шиповника. «Монах» с «Лисом» и «Запорожьем» задержались, набирая ягод про запас. Пока их ждали, командир группы злился. «Бродяга» же был спокоен, как обычно. Подошёл хвост колонны. «Монах» высказался о том, что мы и так без еды, поэтому пробегать такие места нельзя – надо пользоваться любой возможностью пополнить припасы, а не гнать всех вперёд. «Лис» напомнил о вчерашнем месте стоянки вражеской техники, на котором ещё неизвестно сколько и чего осталось. «Сокол», со своей стороны, надавил авторитетом – приказы командира не обсуждаются и если группа идёт, то никто не имеет права тормозить. И т. д. Именно в тот момент, когда он отчитывал вполголоса, впереди, по курсу движения появился человек. Мы упали, где стояли, и, не двигаясь, стали наблюдать. Мужчина шёл по тропинке прямо навстречу нам и в тридцати метрах повернул налево, в сторону реки.
