– Лучше не утруждайся! Нам все равно говорить не о чем. Я видеть тебя не хочу!
– А придется! – пообещал нахал и полез ко мне разбираться.
Рыпаться куда-то дальше я не рискнула. И так уже успела продемонстрировать ему свои неповоротливость и неуклюжесть. Зато Рейн, не хуже ловкачки Приннил, быстро взбирался наверх, сокращая разделяющее нас расстояние. И по дощечкам проскакал довольно прытко. Без страховки.
Они здесь точно все безбашенные…
Оказавшись на одной со мной платформе, придвинулся вплотную. Я, конечно, на сантиметр отступила, пытаясь обеспечить себе больше личного пространства. Но, глянув вниз, поняла, что еще шаг, и нырну в «пропасть». Пришлось задержаться.
– Теперь будет непросто забрать тебя из МВА, но маленький шанс еще остался. Пока вы не принесли Радаману присягу, ты можешь передумать. Хотя без боя они тебя не отдадут.
Ту часть разговора, где ему положено было извиняться, Рейн благополучно пропустил. Наверное, не захотел напрягаться.
Шагнув ближе, вкрадчиво произнес:
– Шиона, ты должна позволить мне за тебя бороться.
Красивые слова. Прозвучавшие из уст лицемера.
– Мне от тебя ничего не нужно, – буркнула я. – После того что ты сделал, единственное, чего хочу, – это как можно скорее забыть о твоем существовании!
– Сделал что?! – неожиданно сорвался он на крик, в один миг растеряв всю свою мягкость. – Шиона, я пытался уберечь тебя от жизни, о который ты ничего не знаешь и за которую упрямо продолжаешь цепляться! Они тебя сломают!
– Уберечь пытался… И только поэтому пичкал меня своей радаманской дрянью? Как благородно с твоей стороны! – Накопившиеся за время боль и обиды вдруг прорвались наружу, сметая остатки сдержанности и самообладания. – Ты решал за меня! Изворачивался, оплетал своей ложью. А мне, наивной, так хотелось тебе верить. Ты хоть раз подумал, каково мне было все эти дни?! Оторванной от дома, преданной человеком, о котором я грезила с того самого момента, как увидела впервые. Мечтами о котором только и жила. А ты растоптал все! Сначала мое сердце. Потом мое доверие. И теперь ждешь, что я помчусь за тобой? Чтобы превратиться в украшение для самовлюбленного и эгоистичного мужа?
– Прости, что не оправдал твоих надежд и оказался не похож на картинку из твоей головы! – огрызнулся Даггерти.
Даже сейчас он находил место для сарказма…
Мои мечты, словно песчаный замок, смыло набежавшей волной. И сейчас рухнула последняя его башня.
Хотя так даже лучше. Слезы, появившиеся было на глазах, тут же просохли.
Рейн и не думал отступать, но мне уже было все равно, что он скажет. Я просто не способна была больше воспринимать его слова. Стояла, глядя в лицо человека, с которым когда-то желала провести всю свою жизнь. И понимала, что никакой жизни у нас не будет.
Будет Рейн. И буду я. Два разных, совершенно чужих друг другу человека.
И да, в чем-то он прав. Я создала в своем воображении иллюзорный образ. А оригинал оказался слишком далек от придуманного.
– Можешь меня ненавидеть и презирать, но не отвергай мою помощь, – зачем-то продолжал увещевать. – Ты хоть смутно представляешь, в чем заключается работа Проводника? Думаешь, легко жить с грузом воспоминаний, которые будут накапливаться и давить на тебя с каждым днем все сильнее и сильнее? Долго ли выдержишь, просыпаясь каждую ночь в слезах от ночных кошмаров, снедаемая чужими страхами? Или полагаешь, что тебе доверят просматривать только счастливые воспоминания невинных детей, а не ужасы катастроф и предательств?
– Ты просил подумать и дать тебе ответ, – оборвала его сдержанно. – Я подумала. И говорю тебе «нет».
Даггерти шумно выдохнул, стараясь справиться с эмоциями. Совладав с собой, холодно процедил:
– Это твое окончательное решение, Шиона?
– Да.
– Что ж, я попытался… Теперь ты сама за себя.
Он тихо усмехнулся.
И больше на меня не смотрел.
Часть II. Чужое небо
Глава 1. Суровые будни
…Я нервничаю. Пытаюсь аккуратно влиться в поток гудящих машин, заполнивших воздушные магистрали, но уже третья «пуля» нагло меня подрезает.
Не понимают, что девушка только-только окончила летмобильную школу и еще плохо води…
Едва не вскрикиваю от неожиданности, когда какой-то лихач, облетев меня на запредельной скорости, врывается в нескончаемую вереницу флаеров. Замечаю его в последний момент и лишь чудом успеваю ударить по тормозам.
Нетерпеливые сигналы блокированных мною машин заставляют психовать; да еще и Каори ворчит на заднем сиденье. Подстегиваемая всплеском адреналина, я срываюсь с места, совершаю рискованный, на грани фола, маневр и наконец-то оказываюсь среди других флаеров.
Теперь уже возмущенно сигналят все без разбора и дружно хают горе-блондинку.
Больше не психую, а просто начинаю тихо паниковать.
Не дайте Создатели, оштрафуют и конфискуют мою первую в жизни машинку. На Арии у нас с этим строго.
Вернее, было строго. А теперь, кажется, всем на все наплевать.
Больше не существует законов.
Идеальный мир, никогда не знавший трагедий, оказался неподготовленным к переменам. Словно хрустальный шар разбился на мириады осколков. Федерация соберет эти осколки один за другим и склеит их в новую, угодную ей модель.
Сегодня все забыли о правилах. Как ненормальные мчат в центр города, чтобы собраться на руинах и послушать сладкие речи радаманских лжецов.
О счастье. О мире во всем мире.
И, конечно же, о том, какое ясное будущее ждет покоренных рабов.
Просыпается и начинает хныкать Лиира. Каори пытается убаюкать дочь, но малышка, кажется, вознамерилась своим криком заглушить рев моторов, жужжание летающих в облаках дронов – следящих, фиксирующих каждый наш вздох, – и торжественные голоса радаманских делегатов.
Оставив флаер прямо на тротуаре (не я одна такая, и всех все равно не оштрафуют), с тоской оглядываю унылый пейзаж. Площадь кишит народом. Те, кто пришел пораньше, заняли наиболее удобные места – устроились прямо на руинах здания Советов, уселись на поваленные колонны, полуразрушенные мраморные ступени, теперь поросшие сорняком. Остальные внимают стоя. Люди шумят, откликаясь на красивые фразы инопланетных ораторов.
А те возвышаются над толпой, стоя на навесной платформе, спускающейся с дирижабля, и кажутся нам небожителями. Сошедшими со звезд к нам, простым смертным. Могущественные, всесильные.
Каори снова ворчит, надевая на себя слинг. Берет на руки Лииру, заворачивает малышку в ткань. Та понемногу успокаивается у матери на груди, почти перестает плакать.
