– Да, – проронила она. – Наши маги успели понять это вовремя. И… исправили кое-что.
– Да уж… – пробормотал Монтроз. Лишние луны в небе постепенно гасли, занималась заря. – А почему весь замок вместе с тобой отправился почивать? Ну, в сказке-то понятно, а на самом деле?
– Война, – ответила Мария-Антония. – Война у самых наших рубежей…
…Она совсем не собиралась выкладывать этому чужому человеку историю своей жизни, но отчего-то не удержалась. Может, дело было в том, какие вопросы он задавал поначалу: человек, действительно знавший о древних временах лишь понаслышке да по старым сказкам! А может, в том, что он умел слушать и быстро соображал. Неважно. Всей правды она ему все равно не сказала, а о замужестве пришлось бы упомянуть рано или поздно… Конечно, принцессе полагается быть юной невинной девицей, а не вдовой женщиной, не так уж мало успевшей повидать на своем коротком веку, но что она могла поделать? Реальность всегда отличается от сказки, и редко в лучшую сторону!
Она прикрыла глаза, прежде чем ответить на очередной вопрос Генри, припомнила замок мужа. Он был еще старше, чем тот, в котором она родилась, более массивным и лучше укрепленным. Его легко было удерживать даже малыми силами – а больших у них никогда и не бывало.
Мария-Антония хорошо знала, за кого выходит замуж: от нее никогда этого не скрывали. Знала, что на границах герцогства неспокойно, что Филипп редко появляется дома, а раз так, на ее плечи лягут все заботы о замке и о людях – и спасибо отцу за суровую науку, она хотя бы знала, как справиться со всем этим, не приходилось идти за помощью к брату Филиппа, который сразу ее невзлюбил. Еще бы, она могла принести Филиппу наследника, а тогда прощай, герцогская корона! Жерар получил ее в итоге, только радовался недолго, хоть за это спасибо высшей справедливости. Мария-Антония подозревала, что к гибели Филиппа приложил руку его брат, с него сталось бы спеться с церковниками, выторговать себе побольше… Так или иначе, доказательств у нее не было, не было и возможности оставаться в Асти: Жерар мог и ее сдать церковникам, ее вера сошла бы за ересь, а ухватиться можно за что угодно. И пришлось уходить под покровом ночи, с небольшим отрядом верных людей, совсем не так, как пристало бы урожденной принцессе и герцогине Астийской! Если бы оставалось, что защищать, она вряд ли сбежала бы, но у нее больше ничего не было. Замок сделался чужим, когда в нем принялся хозяйничать Жерар, а опустел он еще раньше.
Мария-Антония вздохнула: нет, плакать она не станет. Все слезы уже пролиты тогда, давным-давно, их уже не осталось. Она сумела устоять тогда, потеряв мужа, потеряв… все, сумеет выстоять и теперь. Теперь что-то угрожает только ей одной, а это совсем не так страшно, как может показаться…
Филипп всегда казался ей огромным, он легко мог поднять ее одной рукой, как и делал с самого ее детства. Он выглядел старше своих лет: навеки въевшийся загар южных походов, шрамы и ранняя седина его не красили, и поначалу Мария-Антония побаивалась мужа. А потом перестала замечать все это, просто забыла однажды и больше не обращала внимания ни на что внешнее. Редко случается, чтобы подобный брак оказался счастливым, но им повезло. Жаль только, счастье было таким коротким… но было все же! Вот если бы только не застила все это, бывшее, одна картина: старая телега, скрипя немилосердно, вкатывается во двор, и люди не смотрят герцогине в глаза, и можно даже не спрашивать «где же вы были, когда?..». Они сами с себя спросят, а пока… На телеге, на соломе – то, что осталось от Филиппа. Странно, лицо не тронули, подумала она, когда солнце стало черным, и тут же решила – они нарочно, чтобы не возникло сомнений: это действительно герцог Филипп, а не кто-то другой. И солнце снова сделалось обычным, а жизнь приобрела хоть какой-то смысл, потому что она еще могла найти убийц и…
У нее ничего не вышло. Отомстить за мужа не получилось. Она едва успела сбежать сама, спрятаться под отцовским крылом, зная, что это ненадолго, как только церковники полностью приберут к рукам Асти, они обратят взор на ее маленькое королевство. И впору было поблагодарить человека, щедро заплатившего неизвестному магу за сложное заклятие (самого его давно не было на свете, война смела его королевство с лица земли, как многие другие до него)! Именно оно давало шанс, крохотный, но все же…
Церковники боялись магии, очень боялись, опасались и привлекать магов на свою сторону, страшились, должно быть, не справиться с ними. Их же собственные методы вряд ли помогли бы против настоящего, профессионального заклятия, усиленного к тому же десятком отличных придворных магов.
– Мы решили, что сумеем переждать, – сказала Мария-Антония, не открывая глаз. Она знала, что Генри терпеливо ждет ответа. – Может быть, год, может, действительно сотню лет. Они бы не сунулись к заколдованному замку, а и попытались бы… Ты ведь пробовал?
– Ох, пробовал. – Судя по звуку, Генри потер колено. – Порвал штаны и отступился. Эту заразу, что вокруг твоего замка растет, ничто не берет. Туда надо настоящего мага, а я что? Чем тоувы снабдили, тем и пользуюсь… а проку от этих фокусов шиш да маленько!
– У тех тоже были только… фокусы, – усмехнулась девушка. – То, что дали им запуганные полумаги. Если через столько лет заклятие еще не пало само собою, представь, какой силы оно было изначально!
– Не буду, страшно, – серьезно ответил мужчина. Рядом шумно задышал один из псов, Генри, кажется, потрепал его по холке, пробормотал: – Вроде успокоились… Миновало, значит… Ну так и что? Вы решили всем семейством, со всеми придворными и прочим просто… перескочить через сколько-то лет?
– Да, – кивнула она. – Сто лет положили крайним сроком. Но, конечно, юноша благородной крови сумел бы добраться до замка и разбудить меня, – добавила она справедливости ради. – Эти заклятия всегда требуют каких-то условий. Пришлось…
– А если бы ты очнулась, а перед тобою принц в доспехах с крестом? – усмехнулся Генри. – И под стенами его войско? Или даже если бы вы через сто лет все проснулись, а вокруг одни только церковники?
– Маги оставались при нас, – пожала плечами Мария-Антония. – Сто лет или двести… Никто не вечен.
– Это уж точно… – пробурчал он. – Да, у вас были все шансы дождаться, если б не Катастрофа!
– Наверно. – Девушка открыла глаза. Было уже светло, над прерией виднелась будто бы легкая дымка. – Генри, что это?
– Где? – привстал он. – А… не обращай внимания. Это к жаре.
Он встал, с хрустом потянулся, оглянулся вдруг на Марию-Антонию.
– Слушай, – сказал он серьезно. – Доберемся до цивилизации, сниму тебе лучшую комнату в гостинице, с горячей водой и всем таким. Я ж понимаю, кто ты… Просто…
Девушка невольно улыбнулась.
– Не стоит беспокойства, Генри, – ответила она. – Мне не слишком нравится, как от меня пахнет, я хотела бы выкупаться, но ведь это невозможно, так о чем же говорить? Но я слышала твое слово.
– А слово я держу, – хмыкнул он и, нахлобучив шляпу и насвистывая, принялся сворачивать палатку. – Достань пока поесть, а?
