Иоганн Вильгельм Кейбель. Прибор для причастия. 1818–1826 гг. Золото, хрусталь, сталь, дерево, ткань, бумага, кожа; полировка, чеканка, пунцирование, тиснение, гравировка. ГЭ
Как бы то ни было, 31 мая 1824 года «золотых дел мастер Вильгельм Кейбель» заключил с Кабинетом Его Императорского Величества специальное условие на дело для Шаха Персидского Хрустальной кровати, или «дивана с фонтанами», и поставил под документом свою подпись: «J. Wilhelm Keibel».
Прежде всего, следовало «по показанию мастеров Стеклянного завода сделать каркас нижнего основания на стойках из 45 пудов брускового железа так, чтобы все части благодаря выточенным из того же металла связям, винтам и гайкам могли легко соединяться и разниматься». К тому же, чтобы «каркас «на предназначенное употребление действительно был годен», то для прочности и надлежащего укрепления брусковое железо закреплялось внутри крестообразно.
На решётку верхнего основания хрустального ложа ушло 50 пудов более дешёвого полосового железа. Металлический каркас и основание скрыли толстые прямые, гладко отшлифованные непрозрачные стеклянные доски бирюзового цвета, образующие настил под тюфяк, на коем мог нежиться владыка Персии.
Сделанный к 17 марта 1825 года каркас поражал искусностью и точностью работы. Какая же сноровка требовалась, чтобы заключить в него умело сделанные из 10 пудов красной меди фонтанные трубы, соединяемые многочисленными, тщательно подогнанными винтами. Швы затем заботливо пролудили, дабы вода не могла просочиться наружу. Зато её прозрачные струи красиво извергались из дополненных серебром ваз, поставленных на хрустальные постаменты-поддоны. Вазы ослепительно сверкали как алмазной, так и прочими видами грани, причём медные трубки внутри них специально покрыли слоем благородного металла. Стержни железных конструкций, проходящие в хрустальных колоннах и в оформляющих углы, «шлифованных листьями» пьедесталах, также замаскировали посеребрением.
Изогнутые по лекалам из лазоревого стекла боковые доски и три ступеньки, по которым шах взбирался на ложе, аккуратно вмонтировали в листы более мягкой и пластичной зелёной меди. Поскольку нижний ярус поручней исполнили из покрытого сложными узорами прозрачного хрусталя, то в фальцы вложили высеребренные медные прокладки. Всё делалось для того, чтобы железный каркас не был виден, поэтому серебро не только закрывало малейшие швы, но и укрепляло соединения отдельных частей.
Самым сложным как для сотрудников Императорского Стеклянного завода, так и для золотых дел мастера Вильгельма Кейбеля оказалось воплощение в капризном материале фантастических узоров, придуманных Ивановым. Художник преобразовал традиционные пальметки и волюты так, что их сильно видоизменённый рисунок заставлял вспомнить о прославленных Павлиньих тронах. Во всяком случае, силуэт павлина с распущенным хвостом угадывался в резьбе на полукруглой хрустальной пластине изголовья, как и в очертаниях верхних частей поручней просматривался вырезанный из прозрачного хрусталя павлин с длинным свёрнутым серебряным хвостом, искрящийся и переливающийся радужными огоньками.
Уже 15 мая 1825 года директор казённого предприятия Сергей Комаров отправил в Кабинет рапорт о том, что «все принадлежности в заводе сделаны совершенно и сданы серебряных дел мастеру Кейбелю для дальнейшей обработки», и «железный каркас, по которому вся кровать должна быть собрана, отделан со всею прочностью; из серебряных украшений большая часть сделана, и вообще вся работа идёт с желаемым успехом, и потому надеюсь, что к Высочайшему прибытию в Петербург всё будет готово». В середине июня Александр I возвратился из Варшавы в Царское Село, но уже 1/13 сентября государь покинул столицу, направившись, как оказалось, в свою последнюю поездку в далёкий Таганрог. Вряд ли ему довелось полюбоваться на хрустальное ложе, исполненное по его повелению для подарка персидскому шаху. Правда, дивная вещь, согласно очередному рапорту Комарова, датированному 9 сентября, привозилась ко Двору для показа и «поставлена была, готовая во всех частях, сперва в Зимнем, а потом и в Таврическом дворцах».
[172]
Хрустальное ложе персидского шаха
Зрелище действительно было великолепным. Голубое покрытие основания «дивана с фонтанами» изящно сочеталось не только с глубокой прозрачностью бесцветного хрустального стекла, но и с ослепительным блеском полированного серебра. Каждую пару поставленных одна на другую «шлифованных листьями и гранями» колонн увенчивала бирюзовая капитель, дополненная обработанным алмазной гранью шаром, перекликающимся с хрустальными гранёными «маленькими вазиками в ногах кровати». Тихо пела вода в семи фонтанах, невольно навевая сладкую истому.
После «вернисажа» драгоценное ложе разобрали и перевезли на Стеклянный завод, чтобы сборку мог видеть и запомнить порядок операций «тот, кто будет отправлен в Персию, а мастер Кейбель обязан подпискою серебро вновь вычистить и уложить в сундук или два, которые и заказаны ему для сего сделать».
Вступивший на престол Николай Павлович сразу крепко взял в свои руки бразды правления. России грозило обострение отношений с шахом из-за разграничения земель, уступленных Персией по Гюлистанскому миру 1813 года. Успешность работы российских дипломатов на Востоке была в прямой зависимости от роскоши преподносимых подарков. Император срочно призвал ко двору князя Александра Сергеевича Меншикова и, зачислив 3 января 1826 года генерал-майора в свою свиту, поручил ему отправиться с дипломатическим поручением к правителю Ирана, а помимо Высочайших Грамот преподнести владыке Полистана, его воинственному сыну Аббас-Мирзе и прочим нужным людям дорогие подарки. К хрустальному ложу монарх велел добавить великолепные пистолеты, роскошную шубу и сорок соболей. Но даже этого показалось мало. В это время на Стеклянном заводе срочно делаются по просьбе Нессельроде «большой овальный поднос, богато выграненный, длиною 1 аршин 9 вершков (почти 110 см), и к оному разных форм хрустальных чаш для варенья и фруктов, сколько примерно можно на сем подносе уместить»; две восьмиугольные, «богато выграненные столовые доски»; до десяти пар корзин и цветников «разных форм отличной отработки», да по полудюжине хрустальных кальянов, подсвечников, чаш и кувшинов «наилучшей отработки в Азиатском вкусе».
