– Отступление разрешаю. Реквизируйте паровозы и лошадей, если вам это необходимо.
– Благодарю, генерал. Помимо прочего, постараюсь вывезти часть имущества, которое пригодится Конфедерации, чтобы не досталось Эйбу Линкольну. И есть важные пленники.
– Кто?
– Полковник разбитого нами полка Элмер Эллсворт. Личный друг Линкольна. Ранен, но жить будет.
– Сохранить во что бы то ни стало. Непременно. Доставить ко мне без промедлений!
Эмоционирует Борегар, это даже по тексту телеграммы видно. И я его вполне понимаю. Ведь столь ценный трофей делает одержанную победу ещё более значимой, а заодно в очередной раз унижает северян и лично Авраама Линкольна. Не везёт его окружению с военными действиями против Конфедерации. Сначала Андерсон, теперь вот Эллсворт. Причем последний не просто погиб, а захвачен в плен, что с психологической точки зрения куда более серьёзно. А ведь это далеко не все новости для генерала.
– Захвачены шпионы из числа организации аболиционистов, известной как «Подземная железная дорога». По сведениям, добытым при их допросе, они полностью переключились на шпионаж в пользу США. Просьба сохранить это в тайне от всех. Просьба поручить мне и моим людям раскрытие всей сети «подземки», способной нанести большой вред КША.
Небольшая пауза. Похоже, генерал серьезно задумался. Слишком много сейчас навалилось на него, причем такого, от чего он, как человек умный, отмахиваться не собирался. Но вот телеграф снова заработал, передавая очередное сообщение.
– Не могу скрывать столь важные сведения от президента. В докладе ему подчеркну необходимость строжайшей секретности. Рекомендую вас для участия в недопущении развития шпионажа в Конфедерации. До того момента поручаю вам сделать всё возможное, чтобы нарушить работу аболиционистов на нашей территории. Необходима скорейшая наша встреча. Подтвердите.
– Подтверждаю. Эвакуация из Александрии состоится до вечера сего дня.
– Вас понял, капитан Станич. Поторопитесь.
Ну вот и поговорили. В хорошем смысле этого слова. Генерал Пьер Борегар вновь подтвердил свою состоятельность не только как умного человека, но и как понимающего стратега. Иначе бы не среагировал столь быстро и правильно на мое сообщение об активизировавшихся агентах «подземки». И то, что он мне поручил – тот максимум, который было реально из него выжать. А ведь выжимать не пришлось, он сам дал максимум от возможного и даже пояснил, почему не в состоянии дать больше. Президент Джефферсон Дэвис по сути своей ещё и главнокомандующий. И генерал просто не имеет права скрывать от высшего начальства столь важные сведения. Особенно учитывая тот факт, что чего-то вроде контрразведки как таковой в КША не наблюдается.
Зато теперь у меня есть полное право отойти из обречённого на скорый захват города, причем реквизируя транспорт, вполне сейчас необходимый. Да и раскручивать деятельность шпионской сети «федералов» могу на полных основаниях. Более того, покамест делать это практически единолично. Ну, до того момента, как сверху не придет новое указание. А зная уровень бюрократизма государственной машины… Несколько дней у меня по-любому есть, тут даже сомневаться не приходится.
И всё же первым делом – эвакуация. Дело хлопотное, но куда ж без него?
Глава 14
КША, штат Виргиния, Ричмонд, апрель-май 1861 года
Ричмонд – город, славный не своими красотами, а большей частью металлургической промышленностью. Неудивительно, что власти КША придавали ему огромное значение. Без металла нельзя создавать почти ничего из требующегося для армии. Ружья, пушки, корпуса кораблей, паровозы, рельсы для починки имеющихся и прокладки новых железных дорог. Для всего этого нужен металл, причем в огромных количествах. Так что я понимал необходимость формирования армии для защиты даже не всей Виргинии, а хотя бы той её части, где была особо развита промышленность.
Именно в Ричмонд мы и прибыли после отступления из Александрии. Оно, кстати, было реализовано на неплохом уровне. С ходу были реквизированы те немногие паровозы и необходимое количество вагонов, которые только имелись на железнодорожной станции, на запасных ее путях. Помня о том, что для Конфедерации важно всё, имеющее отношение к промышленности и вообще технологическим товарам, я заставил местных в бешеном темпе погрузить в товарные вагоны буквально всё, что нашлось из числа ценного, важного и технологичного. Разумеется, не забыв о том, что люди по-любому в приоритете.
Впрочем, я бы не сказал, что покинуть город лишь с некоторой частью имущества решились многие. Довольно большая часть считала, что приход северян лично им ничем таким серьёзным не грозит. Что ж, это было их право. К тому же сейчас, в самом начале войны, уровень ожесточения и впрямь болтался где-то около нулевой отметки. И даже разгром «Огненных зуавов» не должен был пагубно сказаться на поведении федеральных войск.
Однако некоторые уходили. В основном идеологические сторонники Конфедерации, равно как и те, кто вполне обоснованно опасался конфискации «говорящего имущества».
В общем, Александрия была покинута теми, кто этого хотел. Армии США должен был достаться город, лишенный тех, кто не желал их там видеть. С одной стороны, им от этого будет легче. С другой – от воспоминаний о цене, которая была заплачена, им всё равно никуда не деться. Конфедерация ушла из Александрии с честью, навешав «песикам Эйба» внушительных и болезненных оплеух.
А в Ричмонде нас встречали как победителей. Собственно, мы ими и являлись в их глазах, несмотря на то что отступили. Такой вот парадокс бытия, однако имеющий немало аналогов в мировой истории.
Немного омрачало ситуацию лишь то, что понесённые ротой потери нельзя было назвать несущественными. Шестнадцать погибших – цена хоть и оправданная, но серьезная. Сами тела остались там, в Александрии, на местном кладбище. Гробы, прощальные слова как от меня, так и от трёх других офицеров роты… Церемониал прошёл как положено, хоть и сжато по времени. А ещё раненые, которых мы доставили сюда, в Ричмонд. Некоторым из них требовалась помощь куда более серьезная, чем мог обеспечить ротный врач, доктор Маркус Шмидт. Он сделал от него зависящее, претензий не было. Но никто не может объять необъятное, даже в области медицины. Особенно в этой очень обширной области. Так что надежда была на местных врачей.
Здоровым же и легкораненым требовался отдых. Не просто, а активный, чтобы парни могли выбросить из головы недавний бой, воспоминания о смертях своих товарищей. Средства известные: выпивка и женщины. Хорошо, что Ричмонд – город немаленький, недостатка в разного рода кабаках и борделях тут сроду не водилось, они были на любой вкус и толщину кошелька. А с кошельками у моих наемников было всё в порядке. Как и было обещано, каждый из участвовавших в бою получил премиальные. Ну а семьям погибших, у кого они вообще были, ведь некоторые являлись совсем одиночками, не имевшими близких родичей… Единовременные выплаты от меня лично вкупе с обещаниями попробовать устроить их дальнейшую жизнь. А подобные обещания я стараюсь выполнять.
