– Не понимаю… Ничего не понимаю!
– Зато понимаю я! – раздался злой до крайности голос Борегара, вышедшего из комнаты, где он беседовал с Джонстоном. – Джентльмены… Рад видеть вас живыми. И передайте Джексону, что желаю ему крепкого здоровья, его талант стоять как каменная стена во главе своих солдат незаменим и ещё не раз нам понадобится.
Адъютант Джексона стал быстро чиркать карандашом на листе, явно переводя сказанное Борегаром в начертанные слова, сейчас только и доступные контуженому и временно оглохшему генералу. Ну а командующий Потомакской армией продолжил плеваться ядом в сторону Джонстона. Причем делал это явно специально, не желая оставлять суть конфликта меж ними двоими.
– Оттуда, – палец указал на потолок, явно символизируя «высшие сферы» в лице президента и его министров, – Кое-кому мнится, что Линкольна достаточно испугать, но не «загонять в угол» взятием столицы. С ними хотят договориться, обойтись малой кровью, не усугубляя эту «войну, всем несущую лишь горе и разорение».
– Это хуже чем преступление. Это – ошибка, – процитировал я Талейрана, наполеоновского министра и гения дипломатии.
– Договариваться с побеждёнными – это слабость, – процедил Хэмптон, подошедший буквально минуту назад.
Бэртоу прорычал что-то невразумительное, но явно не в поддержку этих мирных инициатив. Джексон же что-то черкнул в блокноте. После чего его адъютант произнес написанное вслух:
– Кого боги хотят наказать…
Продолжения не требовалось, эту цитату любой образованный человек знал. Да-да, как раз про лишение разума. Борегар же, не то что успокоившись, но хоть немного взяв себя в руки, продолжил:
– Единственное, чего я смог добиться – разрешения использовать всю кавалерию для преследования отступающей армии Мак-Дауэлла. Всю – это добровольцев, которые сами вызовутся. Это немного, но хоть что-то. Догоняйте, рассеивайте, сокращайте их число. Пусть в их душах будет только страх. Я не могу приказать, но прошу. Не дайте ошибке политиков обесценить одержанную нами великую победу. Не все из вас согласны со мной, некоторые поддерживают решение Джонстона, – взгляд был направлен в сторону Эрли, Кука, Джонса, скользнул по Лонгстриту. – Но я вас прошу. Решайте, джентльмены.
– Та часть «Дикой стаи», которая умеет держаться в седле, с удовольствием развлечется отстреливанием убегающих янки, – усмехнулся я. – Да и «Легион» Хэмптона вряд ли откажется принять в этом участие. В нем есть кавалерия, и немало.
– Именно, – рыкнул командир «Легиона», всем нутром желающий продолжения битвы. А еще есть техасские рейнджеры. Я их командира видел, он рвется в бой, если только бригадный генерал Лонгстрит не станет слишком сильно возражать нашему… командующему, генерал-майору Джонстону.
– Техасские рейнджеры приписаны к моей бригаде, – пожевал губами Лонгстрит. – Им что индейцы, что американцы, лишь бы подраться. Я… не поддерживаю вас, джентльмены, но и запрещать техасцам ничего не стану.
Ну, с паршивой собаки хоть шерсти клок. Не мешает – и то ладно.
– Половину, – отчеканил осторожный Бонэм. – Может, правы вы, может, Джонстон. Но пощипать янки стоит. Главное не поддаться лишнему азарту.
– У меня не бригада, а смех, – невесело ухмыльнулся Эванс. – И всего две роты кавалерии. – Но я оторву уши их капитану, если он не будет пылать энтузиазмом.
– Благодарю вас, – коротко, но с чувством произнес Борегар. – Тогда не теряйте времени. Чем быстрее вы соберете кавалерийские части и отправите их за бегущей армией Мак-Дауэлла, тем больше ущерба им нанесете. Паника, она проходит. Но пока не прошла…
Это как раз понятно. У страха глаза велики. И не воспользоваться этим – большая глупость с точки зрения военного. И ошибка для политика. Президент Конфедерации Джефферсон Дэвис ошибся, а генерал Джонстон пошел у него на поводу или же ошибся и сам. Одно другого не лучше.
Зато в этой битве, выигранной нами, оформился костяк командиров, которые в дальнейшем должны будут составить победоносную плеяду военачальников. Борегар, Джексон, Бартоу, Эванс, может даже Хэмптон… И, конечно же, не стоило забывать про старого Ли, волею случая и президента оказавшегося вне сражения.
Ну а что же я? Я тоже получил очень многое и даже сверх того. И предстоящее участие в преследовании разбитой армии должно поставить жирную не точку, но запятую на дороге моей замысловатой жизни. Клянусь богами или демонами, забросившими меня сюда, – всё только начинается.
