– Нет у него никакого синдрома Туретта! – с чувством говорю я доктору Перри.
Надо заметить, самого врача это ничуть не удивляет.
– Нет, есть, черт подери, – протестует отец.
– Он хочет привлечь к себе внимание, – объясняю я. – Все потому, что мама его выгнала из дома.
– Поцелуй меня в задницу!
– А ну, заткнись!
Интересно, а хорошенько заехать своему папаше кулаком в нос является уголовно наказуемым деянием? Могу ведь не справиться с искусом и рискнуть!
– Ты же никогда раньше не ругался! – Ну разве угодив молотком по пальцу. – Прекрати! Сейчас же прекрати.
– Я связался с твоей матерью, Ферн. Еще до того, как звонить тебе, – заглянул в свои записи доктор Перри. – Боюсь, она сюда не придет.
– Он думает, что, если заболеет, мама пустит его обратно домой.
– Что ж, похоже, план не сработал.
– Кончайте трындеть обо мне так, будто меня здесь нет!
– А ты кончай вести себя, как испорченный ребенок!
– Но я болен! – настаивает отец.
– Ничего ты не болен. Ты здоров как бык. Единственное, из-за чего ты можешь себя плохо чувствовать, – так это от избытка пива.
– Мудилы. Вонючки. Сиськи дурацкие! – слышится изумительный ответ моего папаши.
Я уже готова биться головой в облупленную стену видавшего виды кабинета доктора Перри. Ну почему я просто не повесила трубку и не осталась храбро держать ответ перед Эваном Дейвидом – пусть даже пришлось бы отвечать на его расспросы!
– Что мне делать? – чуть не с мольбой взываю к доктору.
– Я сейчас крайне занят, – извиняющимся тоном отвечает тот. – Я выпишу ему рецепт на антидепрессанты.
– Но у него нет никакой депрессии, – возражаю я. Это же просто абсурд! – На нем пахать можно! Такое поведение лишь еще больше убедит маму с ним развестись. Неужто ты сам этого не понимаешь? – поворачиваюсь я к отцу.
– Здоровые отвислые сиськи.
Что ж, сейчас он, конечно, бодр и здоров – но если и дальше будет так себя вести, то это точно ненадолго.
– Это нисколько не смешно, папа. Ты оскорбляешь и маму, и меня, и доктора Перри. Не говоря уж о всех тех людях, кто действительно страдает этим синдромом. Такое поведение постыдно и возмутительно. Единственный, кто и вправду болен в нашей семье, так это Нейтан. Тебе не кажется, что нам и с ним хлопот хватает?
– У твоего отца, Ферн, определенно проблемы с психикой, – замечает доктор Перри.
– Ничего у него нет! Он только прикидывается.
– Так ты готова забрать его домой? – спрашивает меня врач. – А то я могу его госпитализировать.
При такой перспективе папа еще больше оживляется.
– В больницу он не поедет, – категорически возражаю я доктору, сердито зыркая на отца. Еще не хватало, чтобы он зря занимал место и пользовался уходом, предназначенным для того, кто на самом деле болен! – Он отправится со мной.
Радостная улыбка на папином лице тут же тает. Ну да, уж я-то с ним разберусь!
Погоди, папочка, ужо отпробуешь ты моего лекарства!
Глава 17
По дороге домой от доктора Перри, в метро отец в весьма похотливой манере сказал сидевшей рядом женщине: «Ж-жопка». В ответ та три раза от души съездила ему по голове экземпляром Guardian, так что весь оставшийся путь папа провел в угрюмом молчании. Это лишний раз мне доказало, что он придуривается, – будто в этом могли быть какие-то сомнения!
И вот теперь он сидит надувшись у меня на кухне, уткнувшись подбородком в сложенные ладони.
Пискун высовывает мордочку из своей дыры в плинтусе. Пошарив в хлебнице, я нахожу для него завалявшуюся крошку от пирога и кладу на пол. Вот бы меня кто-то любил такой же безоговорочной любовью, как я этого зверька! И тут я, естественно, вспоминаю про Карла. Мой друг души во мне не чает, прося взамен немногим больше нескольких сдобных крошек.
Отец театрально вздыхает.
– Можешь не стараться, я не в настроении. Из-за тебя я только что отказалась от новой работы, – пеняю я ему, – причем без малейшей на то причины. А эта работа была для меня очень, очень важна.
Отец открывает рот, чтобы что-то сказать.
– И даже не думай брякнуть что-нибудь про сиськи!
Он снова закрывает рот.
– Уж не знаю, откуда у тебя эта дурацкая идея.
Сам того не желая, отец скашивает глаза в гостиную, на мой доисторический компьютер. Я, понятно, тут же топаю в комнату и его загружаю.
Это, кстати сказать, еще один подарок от Карла. В компании, где работает его сестра, избавились от этого старья, дабы освободить место для новеньких шустрых компьютеров с плоскими ЖК-мониторами и большим запасом мегабайтов и гигабайтов и еще каких-то там байтов, так важных для этой техники, а Карл сумел спасти два компьютера – для меня и для себя. Мой домовладелец Али разрешает мне за просто так подключаться к своему широкополосному Интернету, так что никаких счетов за пользование электронной почтой мне не приходит. Все, что я получаю, – так это спам, назойливо втюхивающий мне сомнительные американские лекарства, русских невест да заваливающий мольбами о помощи от африканских принцев, якобы свергнутых в суровую годину. Теоретически компьютер был приобретен для того, чтобы нам с Карлом было проще вместе сочинять музыку. Впрочем, мы так никогда и не узнали, каково это на практике, и так, по старинке, порой и бренчим у меня на диване до рассвета, заправляясь дешевой водкой.
Когда комп заканчивает наконец стрекотать, проглядываю историю просмотров тех сайтов, что посетил мой папочка, – и аж зубами скрежещу, «благодаря» наше правительство за бесплатное овладение компьютерной грамотностью гражданами старше пятидесяти пяти. Лучше бы подумало это правительство, как поразумнее распорядиться деньгами! Направить их, к примеру, на исследование детской астмы или на доступное жилье, чтобы Нейтану не приходилось с утра до вечера хрипеть и присвистывать в их сырой дыре. А для пятидесятипятилетних найдется масса куда более подходящих дел, дабы занять время, – типа ухаживания за садом или игры в бочче
[20]. Потому что первое, что делают эти старперы, научившись пользоваться компьютером, – покупают «Виагру» и в разных чатах пускаются во все тяжкие. Мой драгоценный папаша, конечно, не покупал никаких снадобий для усиления своей сексуальной прыти, но, разумеется, посетил с десяток сайтов и форумов, обсуждающих синдром Туретта. Неудивительно, что теперь он считает себя в этом деле большим знатоком! Вот убила бы! Честное слово!
И знаете что? Ведь это и впрямь нельзя подцепить в кабаке. Это единственный промах в его довольно складной сказке про белого бычка.
