Двое сольных исполнителей привели с собой для поддержки компашки. Мой же дружочек Карл сказал, что не сможет вынести такого напряжения, и обосновался в ожидании меня в «Старбаксе» прямо напротив «Савоя». Будто воочию вижу, как он попивает там латте под хрустящие овсяные флэпджеки! Про себя я решила, что Карл просто боится, что меня вычеркнут из списка, если увидят, что я пришла на прослушивание вместе с ним. Я, конечно, сказала ему, что он мается ерундой, но кто знает – может, он и прав. Всякие странности могут случиться и случаются порой
[43]. Почти все время на нас направлены телекамеры, готовые подловить любого в самый неподходящий момент, – так что, если до приезда сюда ты еще не нервничал, то теперь уж точно будешь на взводе.
Я втихаря подглядываю за своими конкурентками, и, если совсем честно, все они выглядят намного, просто несравнимо лучше меня. Они куда лучше одеты, лучше ухожены, лучше подготовлены и, разумеется, гораздо более артистичны. Они моложе, сексапильнее, к тому же, держу пари, половина из них успела переспать с кем-то из жюри. А что – будь я на месте судьи, скажу вам, я бы соблазнилась! Грудей и попок здесь увидишь, пожалуй, не меньше, чем на нудистском пляже. Возможно, это прокатило бы и в моем возрасте, но я, пожалуй, единственная в этом зале, у кого грудь надежно запрятана под рубашку – там, где сердце неистово колотится в ребра, будто норовя выскочить наружу. И вот когда я говорю себе, что сейчас далеко не лучшее время развивать в себе комплекс неполноценности – он уже тут как тут.
В скором времени ко мне подходит блондинистая красотка-телеведущая, секс-бомба телеэфира Кайра Карсон, обнимает, даже тискает меня в объятиях, обращаясь со мною, точно со своей лучшей подругой, и, поднося ко мне микрофон, задает какие-то совершенно бессмысленные вопросы. С застывшей на лице столь же бессмысленной улыбкой я выдаю ей какой-то банальный вздор: дескать, для меня это огромный шанс, как будто они и сами этого не знают! Кажется, это мучение продлится бесконечно – я уже не соображаю, что она у меня спрашивает и что я несу в ответ. Знаю только, что от такой своей пурги могу проснуться в три часа ночи в холодном поту. Сдается мне, нынешний день вообще еще много лет будет являться в ночных кошмарах. Операторы даже не пытаются скрыть, как их все это утомило, откровенно позевывая и явно мечтая, чтобы поскорей иссякла моя жизнерадостная трескотня и они могли наконец сделать очередной перекус. Все это, вместе взятое, – сущая пытка. Ждать, ждать и ждать, меряя шагами пол между раем и преисподней.
Наконец начинается второй тур прослушивания, и команда одинаковых с лица PR-ассистенток разом подхватываются с места и начинают энергично сгонять нас поближе к дверям, дабы препроводить по одному в их святая святых – а если точнее, то в самое львиное логово. Я уже хочу лишь одного: чтобы поскорей подошла моя очередь и все это закончилось (и лучше бы это случилось до того, как я спасую и выйду из игры), и я могла бы побежать к Карлу зализывать раны.
Долго ли, коротко ли, как говорится, – какая-то из неотличимых одна от другой стройняшек объявляет мое имя и тут же выводит меня из конференц-зала под хорошо срежиссированные выкрики моих конкуренток. Бьюсь об заклад, все они только и ждут, что я как-то облажаюсь.
Такое ощущение, будто я иду на эшафот с гильотиной. Всего несколько мгновений, и моя жизнь оборвется, а голова, окровавленная и безжизненная, покатится, подпрыгивая, в корзину для «чуть-чуть недотянувших».
У меня трясутся колени, ноги чуть не поскальзываются на плюшевом ковре. Мы проходим под роскошными люстрами, сияющими ослепительно ярко, словно тысячи звезд. Мне приходят на ум многие известные люди, наверняка когда-то бывавшие в этом отеле, – они так же шли по этому же самому ковру. Люди, сумевшие пробиться в суровом мире шоу-бизнеса.
Наконец моя PR-девица распахивает передо мной двойные стеклянные двери и, пока я никуда не сдернула, заводит меня внутрь.
– «Лишь вдвоем», – объявляет она, и только тут до меня доходит, что мне следовало бы сменить название, поскольку я ведь больше не в составе дуэта.
В передней части большого, очень просторного помещения сооружена временная сцена. Довольно близко к ней заседает судейский ряд. Вы бы их сразу узнали по разным сезонам телешоу. Тут и поп-импресарио Стивен Коулдвелл, и сидящий с ним бок о бок продюсер нескольких бой-бэндов Джексон, прославившийся поставленным на поток производством «поющих крошек». Еще в жюри сидит Карли Томас, которая один раз смогла возглавить британский чарт, а теперь занимается тем, что пишет мгновенно оказывающиеся на слуху хиты для певиц вроде Кайли или Наташи Бедингфилд.
– Привет, Ферн, – говорит Стивен, бросив на меня беглый взгляд, и указывает рукой на сцену: – Давай, как будешь готова.
Итак, момент настал. Каким-то непостижимым образом ноги доносят меня до микрофона. Поскольку Карлу играть запретили, я собираюсь петь без аккомпанемента. С дрожащим вдохом набираю полную грудь воздуха и начинаю петь: «Когда я впервые увидела твое лицо…» – причем с такой безудержной мощью, будто от этого зависит вся моя жизнь. Я закрываю глаза, словно отгораживаясь от судей, и тут же принимаюсь снова терзаться мыслями об Эване, отчего звуки как будто рождаются глубоко в груди, в самом сердце. Время словно остановилось… и все же, не успела я начать, как песня вдруг окончилась. Открыв глаза, вижу, как жюри оживленно переговаривается. Они все шепчутся, кивают, качают головами, я же тихо стою в ожидании, когда же придет конец моим мучениям.
Наконец Стивен Коулдвелл взглядывает на меня.
– Спасибо, – говорит он без всякого выражения. – Проходишь в следующий тур.
И если Стивен Коулдвелл сообщил мне об успехе без малейших эмоций, то моя реакция вполне достойна этой вести. Я падаю на сцене на колени, задыхаясь и плача одновременно. Телекамеры тут же выхватывают мое лицо.
– Спасибо! Спасибо! – всхлипываю я.
Тут телевизионная блондинка, красавица Кайра бросается ко мне и крепко обхватывает, помогая подняться на ноги. В полной эйфории мы, хохоча, кружимся, словно в танце. Даже жюри не в силах сдерживать улыбки.
– Увидимся через неделю на телевидении, – говорит мне наконец Стивен, и Кайра поскорее уводит меня из зала.
Преследуемые по пятам командой операторов, мы со всех ног несемся обратно по застеленной плюшевым ковром лестнице и врываемся в конференц-зал, где ждут своего выхода мои конкуренты.
– Ферн прошла в следующий тур! – громогласно объявляет Кайра собранным здесь исполнителям, и меня вмиг облепляет радостно ликующая компания. Признаться, окажись я сама в подобном положении, то не уверена, что была бы столь великодушной: разве не означало бы это, что на мою долю осталось одним шансом меньше? И если кто-то из них чувствует нечто подобное, то определенно умеет это скрыть.
– Мне надо позвонить Карлу, – спохватываюсь я. – Срочно позвонить Карлу.
