Как и следовало ожидать, каждый очередной номер этого шоу был для Эвана сущей пыткой. Ни один из вышедших перед жюри исполнителей не мог похвастаться подлинным талантом, и весь конкурс в целом, казалось, служил скорее самовозвеличиванию остальных судей. Эван же, положа руку на сердце, вполне мог без этого обойтись. Даже оперному бой-бэнду не удалось поднять ему настроения. Так что завтра, решил Эван, надо не забыть прибить Руперта за то, что втянул его в это гиблое дело.
– Куда она делась?! – гремел Стивен Коулдвелл, от возмущения едва не топая ногами. – Почему никто ее не остановил?!
Как выяснил Эван, один из участников проекта – дуэт «Лишь вдвоем» – едва не за мгновение до эфира решил не участвовать в шоу и сбежал, устроив за кулисами полный переполох. Следующего исполнителя второпях пригнали на площадку, из-за чего он оказался взвинченным и неготовым. Весь отлаженный порядок пошел насмарку, и ведущим программы пришлось всячески выруливать из ситуации, заполняя образовавшийся пробел. Подобного в их студии еще ни разу не случалось.
– Она просто взяла и удрала, – испуганно проговорила женщина с планшетом в руках. Похоже, все шишки сейчас валились именно на нее. – И ее никто не смог поймать.
– Это возмутительно! – не унимался Стивен Коулдвелл. – Она была самым лучшим исполнителем за все время существования этого чертова шоу – а мы вот так взяли, видите ли, ее и упустили!
Все в его команде, само собой, выглядели как побитые.
– За что я только вам плачу?! – Стивен схватил бокал с шампанским. – Мы еще устроим разбор полетов! Мало не покажется! Чья-то голова за это точно полетит!
Женщина с планшетом еще сильнее забеспокоилась.
– Прочь с глаз моих! Все прочь!
Люди Стивена поспешно покинули зал, и Коулдвелл вмиг вернул на лицо приятнейшую улыбку.
– Извините, Эван, – елейно проворковал он. – Простите за всю эту неразбериху.
Певец вместо ответа лишь пожал плечами.
– Всякий, конечно, кавардак бывает, – покачал он головой, – но уж такого мы никак не предполагали. Ч-черт! И кто, скажите, только придумал этот прямой эфир! – Продюсер испустил нервный смешок. – Она была так хороша! Просто чертовски хороша! Она бы всех тут сделала. А приз конкурса – контракт на звукозапись с моим лейблом. Но, строго между нами, я бы его в любом случае с ней подписал.
– А с тем парнем? – полюбопытствовал Эван.
– Каким еще парнем?
– Если не ошибаюсь, участником там значился дуэт – «Лишь вдвоем». – Не то чтобы Эвану это было особо интересно, но ему казалось, что хотя бы из вежливости он должен поддержать разговор, а заодно приуспокоить Стивена до начала второй части шоу. – А она что, здесь единственный талант?
– Увы, да, – проболтался Стивен. – Парня мы выкинули из шоу еще на стадии первого прослушивания. Славный гитарист, насколько я помню, но уж какой-то больно хипповатый. Не знаю, почему она не сменила название, а может, это просто мы забегались, забыли. – Лицо у него снова помрачнело. – Так что да – она тут была единственная с талантом.
– Жаль.
– Не то слово. Ужасно жаль! Поверить не могу, что она взяла и просто сдернула!
Эвану подумалось, что сделать так могла лишь совершенно взбалмошная идиотка – однако не стал озвучивать это свое мнение.
Стивен опрокинул в себя шампанское и налил еще бокал. Он приглашающе качнул бутылкой в сторону Эвана, но тот отказался. Продюсер вновь с досадой покачал головой:
– Мне как-то казалось, что Ферн из более крепкого теста.
Тут у Эвана Дейвида встопорщились на загривке волосы, и хотя в зале было жарко, он почему-то весь покрылся мурашками. Как будто кровь у него в одно мгновение остыла на несколько градусов.
– Ферн?
– Ага, она, – просиял Стивен. – Вы уже слышали о ней?
– Не уверен, – машинально ответил Эван.
Ферн? Но это никак не может быть она! Она же говорила, что поет лишь на семейных посиделках, да и то когда изрядно выпьет.
– Классный голос! И задница хоть куда, – выдал резюме Стивен.
– А у вас случайно нет ее рекламного фото?
– Как же, есть… – Стивен принялся рыться в папке на ближайшем к нему столе. – Должно быть где-то здесь… – После недолгих поисков он извлек наконец фотографию и горестно вздохнул: – Не будь я таким примерным парнем, я бы им тут точно все разнес.
Он передал фотографию Дейвиду.
Еще даже толком не взглянув на фото, Эван понял, что не ошибся. Это действительно была Ферн. Его Ферн.
Глава 44
Когда я наконец выбираюсь из «трубы» на станции «Оксфорд Сёркас», то чувствую себя в полнейшем трансе. Домой меня не тянет, к тому же я пребываю в таком шоке, что, как только ноги в состоянии меня держать, выскакиваю на первой же станции. К счастью, внизу у эскалатора я вижу нашего с Карлом знакомого, который промышляет песнями на одной из наших излюбленных площадок в подземке. Немного с ним потрепавшись, я улучаю момент выцыганить у него пятерку, так что теперь могу спокойно оплатить себе поездку на метро и не бояться, что к перечню проделанных на сегодня глупостей у меня добавится еще и задержание за безбилетный проезд. Разумеется, мне хватает адекватности, чтобы подольститься к контролеру и без лишней головной боли внести законную плату за проезд от «Уайт-сити»
[49]. Хотя, если честно, это короткое общение высасывает последние мои силы, и меня уже едва хватает на то, чтобы вообще выйти из метро наружу.
На Оксфорд-стрит в этот поздний час уже практически пустынно. Толпы покупателей, равно как и стайки карманников, давно разбрелись. Неторопливо катаются туда-сюда красные двухэтажные автобусы, большей частью свободные. Обычно бурлящие людской суматохой магазины сейчас закрыты на ночь.
В этот момент яркие уличные огни у меня перед глазами размываются, явно начинается отходняк – и первым делом после стресса подступает головная боль. Я сажусь на скамейку рядом с очень вонючим бомжом и звоню с мобильника Карлу.
– Что стряслось? – тревожно спрашивает он, сразу сняв трубку.
Ясно, что мое отсутствие на телешоу не осталось незамеченным.
– Я все просрала, – говорю сквозь слезы. – Просрала свой звездный шанс.
– Где ты?
– На Оксфорд-стрит. Сижу на скамейке перед большой витриной H&M. – Не сдержавшись, начинаю реветь. – Я не знаю, что мне теперь делать.
– Не двигайся с места, – велит он. – Я сейчас буду.
На этом Карл отключается, я же, не сходя со скамейки, плачу еще сильнее, уже не сдерживая огромные слезы жалости к себе. В итоге мне удается настолько разжалобить сидящего рядом бродяжку, что он, дабы хоть как-то меня взбодрить, предлагает глотнуть его сидра. Я принимаю предложение – это к тому, сколь низко я опустилась! – и на одном дыхании опорожняю полбутылки, отчего в глазах у него появляется тень тревоги. Возможно, он уже сожалеет, что так расчувствовался к какой-то ненормальной. Чтобы как-то компенсировать убыток, я отдаю бомжу ту мелочь, что мне дали в метро на сдачу с пятерки.
